Алая вуаль

Вампир подошел к следующему камину. Потом к следующему. И после каждого его волнение усиливалось, только вот его беспокойство отличалось от моего: если я начинала тревожиться и не находить себе места, то он становился молчаливым и холодным. Его лицо ничего не выражало, когда он неторопливо осматривал камины. Каждый его шаг был выверен и обдуман. Отчасти мне хотелось встряхнуть его, посмотреть, подействует ли это на него, но я прекрасно понимала, что сейчас нам, вероятно, выпала единственная возможность узнать что-то об убийце, и ее нельзя упускать.

Я шла позади него. Искала – может, он что-то упустил, но ничего не находила – каменная кладка на всех каминах была одинакова, как и пляшущие на стенах тени. Они напоминали силуэты людей или даже призраков…

Я резко подскочила.

«Призраки!»

Что Михал сказал тогда о сестре?

«Она вернется. Слишком велик соблазн вмешаться».

Внезапно в груди у меня затеплилась надежда. Сейчас самое время вмешаться, и, судя по всему, – Мила хоть и погибла в Цезарине, но предпочитала оставаться на Реквиеме – призраки не были привязаны к земле, на которой они умерли. Может быть, она последовала за нами? Может, знала, за каким камином находилась комната Бабетты?

Украдкой взглянув на Михала, я сосредоточилась на надежде, которая становилась все сильнее. В замке, в театре – даже в Старом городе, полном вампиров, – благодаря своим чувствам мне удавалось проскользнуть сквозь завесу. В минуту обиды и досады мне удалось прогнать Милу. Может, теперь у меня получится позвать ее?

«Сейчас и узнаем».

– Мила? – настойчиво прошептала я. – Ты здесь?

Михал тут же повернулся ко мне и в мгновение ока оказался рядом. Не глядя на него, я протянула ему руку, и второпях он едва не сломал мне пальцы.

– Мила? – позвала я снова, ища ее взглядом у стен, потолка, даже в яме; ждала, что она вот-вот появится и с надменным лицом фыркнет. – Пожалуйста, Мила, нам нужна твоя помощь. Небольшая услуга, ничего серьезного.

Ничего не произошло.

– Мила! – уже прошипела я и медленно повернулась.

Раздражение кололо, словно иглы. Она без всяких стеснений проследовала за мной до авиария, еще и отчитала – дважды! – но теперь, когда она была так нужна? Она молчала.

– Мила, что же ты? Не будь такой. Очень грубо не отвечать подруге…

Михал сжал мою руку, и я присмотрелась к стене. Тени все так же извивались, но одна из них теперь отличалась от других. Она была не черная, а серебристая и более плотная. Я торжествующе заулыбалась, когда появился призрак и как-то причудливо закинул руки за голову. Моя улыбка тут же увяла. Глаза женщины были закрыты, на лице горела страсть; она чуть неуклюже покачивала бедрами и головой в такт музыке, которой я не слышала. Идеально уложенные локоны ритмично подпрыгивали. Она встряхнула волосами с видом театральной артистки.

К сожалению, это была не Мила.

– Гвиневра. – Я натянуто улыбнулась, моля о чуде. – Как приятно тебя снова увидеть.

Она распахнула глаза, притворившись испуганной.

– Селия! – воскликнула она, схватившись за грудь. – Какая неожиданная встреча, дорогая! Мила упоминала, что ты можешь быть здесь, но я никак не ожидала увидеть Михала рядом с тобой. – Она явно лгала, приторно улыбаясь. – Вы теперь… вместе? – Прежде чем я успела ответить, она сочувственно поцокала языком. – Вот так местечко для первого свидания, да? Он пригласил меня на ужин при свечах в Ле-Презаж, нам пели мелузины – какие ангельские голоса, какой прекрасный вечер! Но ты не огорчайся, дорогая. Не нужно отчаиваться. – Гвиневра снисходительно погладила меня по голове. – Немногие испытают такую пылкую любовь, как была у нас с Михалом. Но мы были обречены на несчастье.

– Как… мило.

Я осторожно покосилась на Михала – тот выглядел так, словно его обухом по голове ударили. Изумленно нахмурив брови, он отшатнулся и попытался вырвать руку из моей, но я держала его словно в тисках. Он посмотрел на меня – гневно и умоляюще, – но я схватила его за другую руку и сжала ее. Раз уж мне не избежать встречи с Гвиневрой, то и ему тоже.

– Полагаю, вы уже знакомы, – любезным тоном сказала я, – но все же позвольте вас представить еще раз. Михал, это призрак Гвиневры. Гвиневра, это Михал Васильев, Его Величество король Реквиема.

Взгляд Гвиневры метнулся от меня к Михалу, и, когда наконец она поняла, ее глаза широко распахнулись…

Ахнув, она подлетела к нему и зависла в паре дюймов от его лица.

– Ты видишь меня, ангел мой?

Михал решительно уставился на огонь, потом на потолок, лишь бы не смотреть на призрака перед ним… И правильно делал. Если бы он попытался на нее взглянуть, у него бы случилось косоглазие. Не обращая внимания на его поведение, она радостно воскликнула:

– Наконец-то ты меня слышишь!

Он поморщился, когда она пощекотала ему ухо.

– Здравствуй, Гвиневра.

– Черт побери, ты и правда меня слышишь!

Задыхаясь от ликования, она накрутила на палец несколько локонов, пощупала темные серебристые пятна на щеках и разгладила и без того безупречное платье.

– Ох, какой счастливый день! Воистину счастливый!