Алая вуаль

Глава 35. Заклинание для воскрешения мертвых

Я поднесла дрожащие пальцы к губам. Они были холодны. Болели и покалывали. Наконец прекратив сдерживать дыхание, я выдохнула – странная тяжесть навалилась на меня. Я открыла рот, чтобы ответить Гвиневре, но закрыла его и покачала головой.

– Ты, наверное, не этого ожидала, – усмехнулась она, но в глазах ее стояла даже не тоска, а, скорее, сожаление, когда она посмотрела вслед Михалу, исчезнувшему в пламени. – С ним всегда так. Другие меня часто жалеют… Я в этом точно уверена, – добавила она, словно ожидала от меня возражений. – Но, по правде говоря, жалеть стоит не меня, а его. – Она вздохнула и принялась укладывать свои серебристые локоны. – Я не раз любила, и любила всем сердцем, но Михал… Я знаю его уже очень долгое время, и его сердце – если оно у него вообще есть – бьется не так, как у нас с тобой. Иногда я спрашивала себя, а бьется ли оно вообще.

– Он любит свою сестру. – Мой голос звучал выше, чем обычно. – Своих кузенов.

Гвиневра в отвращении взмахнула рукой.

– Родственная любовь. Любовь опекуна. Главы семьи. – Изогнув тонкую бровь, она презрительно на меня посмотрела. – Такой любви ты желаешь? Той, что обращает тебя в лед, а не разжигает пламя?

И снова я открыла рот, чтобы возразить, но не нашлась со словами. В поцелуе Михала не было ни капли льда. Не было его и когда вампир прикасался ко мне в яме, а мое тело откликалось жаром.

«Никто не был бы разочарован».

Больше не медля, я отняла руку от губ и шагнула к камину. Ведь если замешкаюсь, то развернусь и убегу: из «Бездны», прочь от всех ужасов, но, скорее, больше от Михала. Внутри бушевало чувство вины.

– Разумеется, Михал никогда не смотрел на меня так, как он смотрит на тебя, – медленно и зло протянула Гвиневра, словно хотела ранить меня еще сильнее.

– До свидания, Гвиневра.

Я развернулась и присела в реверансе. Пламя защекотала мне кожу, безобидное и теплое. Я не могла пока понять, нравилась мне Гвиневра или нет, но она все же нам помогла, хоть и случайно. Возможно, когда-нибудь мы и правда станем подругами. В глубине души я надеялась на это.

– Спасибо за помощь.

Она подлетела и поцеловала меня в щеку.

– Береги себя, дорогая, – сказала она и чуть щелкнула меня по носу. – И запомни мои слова: алый не твой цвет. В следующий раз надень платье прелестного зеленого оттенка.

Я замерла, услышав знакомые слова:

– Почему зеленого?

Она лукаво улыбнулась:

– В цвет твоих глаз, разумеется.

В отличие от ямы, где преобладали лишь оттенки черного и алого, покои Бабетты будто сошли со страниц сказки. Мои глаза широко распахнулись… Пахло лавандой? В круглой комнате было тепло, деревянные полы отполированы, на каминной полке стояли разные безделушки: засушенные розы, свечные огарки, разбитое зеркало и стеклянная шкатулка с письмами, ракушками и камешками. Золотая лестница слева спиралью уходила к расписной двери на потолке.

– Как думаешь, куда она ведет? – нерешительно спросила я Михала. – К Раю?

Он ничего не ответил, и необъяснимое чувство вины в груди лишь усилилось. Однако у нас не было времени думать о неловком поцелуе и его последствиях. Вероятно, такие двери были во всех комнатах куртизанок – вдруг они передумают и не захотят продолжать встречу.

Так. Нужно сосредоточиться!

Мы пришли, чтобы найти какие-нибудь зацепки, которые могли указать на убийцу. Письма, наброски, может быть, странные вещицы вроде того серебряного креста. Я попыталась размышлять, как Жан-Люк или Рид, даже как Фредерик; постаралась взглянуть на комнату их глазами, но это оказалось сложно. В воздухе и правда пахло лавандой. Красивый букет сушился у камина, и веки у меня внезапно отяжелели. Я никогда не была в таких очаровательных покоях. У винтовой лестницы стояли два кресла с цветочным узором. Между ними на невысоком столике в беспорядке лежали книги и дымилась чашка чая. На фарфоровой ручке виднелся маленький скол.

Невольно я подошла к креслам. Разумеется, я не собиралась спать, просто хотела собраться с мыслями.

– Постой, – тихо произнес Михал и коснулся моей талии.

Я обернулась, с ужасом ожидая его слов. Однако он даже не глядел на меня. Прищурившись, он смотрел на столик, на дымящуюся чашку. Он нахмурился. Не сразу, но я сообразила, что чай еще был горячий. И… я вновь бросила взгляд на камин, на весело потрескивающее пламя и букет лаванды. Эванжелина обычно добавляла лаванду мне в чай, когда я не могла заснуть. Мне вдруг стало неспокойно на душе. Ничего здесь не говорило о том, что хозяйка комнаты умерла…

Я с силой ущипнула себя за руку. Острая боль тут же прояснила мысли. Я сорвала лаванду и швырнула ее в огонь, где та почернела и превратилась в пепел.

– Кто-то недавно развел огонь. – Я поспешно вытерла руки о платье. Пальцы щипало, и даже острый запах лаванды не мог скрыть аромат магии крови. – Пенелопа?

Михал покачал головой:

– Я слышу, как она разговаривает с Жерменом в соседней комнате.

– Здесь кто-то есть?

– Если и так, я никого не слышу.

– Тогда кто?..