Алая Вуаль (ЛП)

Я осторожно протягиваю руку к бабочке-монарху, порхающей под моросящим дождем. Я не хочу спугнуть ее — или Димитрия — неправильным вопросом. Неважно, что белые крапинки на кончиках ее крыльев, кажется, моргают мне, как… как глаза. Я быстро отворачиваюсь.

— А другие жители… они пришли сюда добровольно?

Дмитрий легко ловит бабочку и кладет ее мне на ладонь. Она больше не моргает — слава Богу, — но ее оранжевый цвет все равно кажется слишком ярким на фоне темного кружева моей перчатки, приглушенного серого цвета неба и улицы.

— Все, кто населяет Реквием, решили сделать свой дом здесь, мадемуазель Трамбле.

— Но была ли у них вся информация? Знали ли они, что их соседи окажутся вампирами? Знали ли они, что вы будете питаться ими?

— Вы задаете ужасно много вопросов. — Одесса бросила косой взгляд в сторону Дмитрия. — И вам не стоит ей потакать. Михаль и так будет в ярости…

— Никто не заставлял тебя приходить, дорогая сестра.

Она насмехается.

— Кто-то должен защищать твою шею, раз уж ты так настойчиво хочешь высовывать ее как можно дальше и чаще.

Димитрий усмехается, наклоняя голову к паре Вечных, которые чопорно кланяются и ему, и его сестре.

— И почему бы нам не ответить на ее вопросы? Разве не ты всегда говоришь, что любопытство убило кошку, но…

— Удовлетворение вернуло ее обратно, — раздраженно заканчивает она. — Это другое дело, и ты это знаешь.

— Да ладно, Дес. Кому она собирается рассказать? — А мне он добавляет, понизив голос: — Покинуть этот остров можно только на корабле, а в доках полно вампирских дозорных — они убьют тебя еще до того, как ты коснешься сходен.

Мой желудок скручивается, и я отпускаю бабочку на волю ветра. Она по спирали взлетает вверх к ворону, который тут же ее съедает.

— Я так и предполагал.

Он поворачивается к Одессе с самодовольной улыбкой.

— Видите? Она лучше знает, как бежать. И чтобы ответить на ваш вопрос, — он дружески сжимает мою руку, — их предки иммигрировали много веков назад, но Михаль дал каждой семье право выбора, прежде чем привезти их сюда.

— Какой выбор он мог им предоставить? И как они могли отказаться? По словам Одессы, Михаль ревностно хранит тайну этого места. Он бы убил каждого, кто узнал бы о его существовании.

Хотя Одесса слегка напрягается от моего тона, она делает вид, что рассматривает свое отражение в окне le chapellerie³⁴, когда мы проходим мимо.

— Неужели ты никогда не слышала о внушении, дорогая?

— Одесса, — предупреждает Димитрий, его ямочки исчезают. Он отходит от меня, чтобы пройти между нами. — Даже не думай об этом.

Она рассеянно пожимает плечами, но судя по ее челюсти и плечам, она вовсе не рассеяна. Ее отражение встречается с моим в окне, и крошечные волоски на моих руках поднимаются. Внушение. Даже в мыслях это слово кажется странно запретным, странно… чувственным. Но это всего лишь слово. Покачав головой, чувствуя себя нелепо, я говорю:

— Конечно, я никогда не слышала о внушении. Я даже никогда не слышала о вампирах до этого вечера.

Эти кошачьи глаза переходят на меня.

— Хочешь узнать, что это такое?

— Одесса, прекрати…

— Я сказала тебе, Дима, что буду защищать твою шею и свою, даже если ты откажешься сделать то же самое. Селия должна понять истинную опасность Реквиема. Если она собирается и дальше провоцировать Михаль, то должна понимать, чем рискует. — Она подходит ближе и протягивает мне руку. Предлагая мне выбор. — Мне внушить тебе, Селия?

Я смотрю на Димитрия, чье красивое лицо застыло, как камень, когда он смотрит на сестру. Однако он ничего не говорит. Он не помешает Одессе принудить меня — что бы это ни было — и не помешает мне попросить ее об этом. Возможно, мне стоит отказаться от этой затеи. Очевидно, Одесса все еще раздражена, а раздраженный вампир, даже с моим ограниченным опытом, не сулит ничего хорошего. Я уже знаю, как опасна их скорость, их сила. Я знаю, как опасны их зубы. Что еще может быть?

Что еще может быть?

Этот вопрос может убить меня. Надеюсь, удовлетворение вернет меня обратно, потому что Одесса права. Я хочу знать. Я беру ее за руку.

— Покажи мне.

Расправив плечи, она наклоняет голову с жесткой улыбкой.

— Отлично.

Мы встречаемся взглядами.

Сначала ничего не происходит. Я неуверенно бросаю взгляд на Димитрия, но Одесса ловит мой подбородок в свои руки, удерживая мой взгляд.

— На меня, дорогая. Смотри только на меня.

Странное ощущение проникает в мой разум, словно призрачная рука протянулась, чтобы коснуться его, приласкать, соблазнить спокойствием. Нет. К покорности. Часть меня хочет откликнуться на это прикосновение, а другая — отпрянуть, убежать как можно дальше и быстрее. Но прежде чем я успеваю что-то предпринять, она мурлычет:

— Расскажи мне, как ты планируешь напасть на нас до Кануна Всех Святых.

— Дес, — резко говорит Дмитрий.

Она не разрывает наш зрительный контакт.