Алая Вуаль (ЛП)

Единственная эмоция, омывающая меня, когда я сижу на этой кровати. На моей кровати.

Истощение.

Я чувствую себя истощенной.

Теперь, когда я признала это, другие эмоции накатывают, как шторм на море, но в кои-то веки у меня есть возможность подавить их. И это похоже на рай. Я могу просто смотреть, как три человека, которые мне дороже всего на свете, спорят обо мне — о том, где я должна была или не должна была быть той ночью, что я должна или не должна была делать. С каждым словом их голоса становятся все злее, громче, пока они не становятся похожими не на моих друзей, а на совершенно незнакомых людей. Я не узнаю их.

Я не узнаю себя.

Но одно я знаю точно: что бы я ни делала, я делала это неправильно.

— Я пришел сюда не для того, чтобы драться, — наконец говорит Жан-Люк, качая головой и глядя на них. Мышцы его плеч и рук напрягаются, когда он заставляет себя прислониться к двери. Вдохнуть, выдохнуть. Чтобы отстраниться от этого бессмысленного спора.

— Мы тоже. — Лу скрещивает руки в ответ, и одна из пуговиц мгновенно отрывается от пальто Жан-Люка, приземляясь между их ногами. — Просто знай, что если бы мы действительно дрались, то мы с Коко победили бы.

— Конечно, победили бы. — Жан-Люк поднимает пуговицу и зажимает ее между пальцами, глядя по обе стороны коридора. Он не хочет встречаться взглядом с моими друзьями. И не посмотрит мимо них в комнату. — Одеяло, — наконец говорит он, вздыхая. — Селия принесла его сюда из своей детской. Оно должно помочь тебе в поисках.

Лу оглядывается на него.

— Конечно. Это единственная вещь не в этом отвратительном оттенке синего.

— Тебе следует больше уважать охотников. Они все вызвались помочь в поисках. Даже новобранцы присоединились.

— Давай договоримся. — Лу насмешливо протягивает ему руку. — Я получу уважение после того, как мой друг будет найден. Тебя это устраивает?

— Я пытаюсь. — Жан-Люк проводит рукой по лицу, и напряжение в его теле резко спадает. — Я люблю ее, ясно? Ты знаешь, как сильно я ее люблю.

Отступив назад, Коко схватила одеяло и крепко прижала его к груди. Ее глаза все еще угрожают насилием.

— Ну, в этой комнате ее нет, так что не стесняйся искать в другом месте.

— Да, я не уверена, что правильная тактика поиска и спасения — задерживаться в дверных проемах. — Лу стучит ногой по полу, и это звучит как гром за несколько секунд до очередного удара молнии. — Чего ты хочешь, Жан?

Жан-Люк сжимает челюсти. Его взгляд задерживается на одеяле в руках Коко. Затем…

— Случилось новое происшествие.

— Что? — При этих словах Коко бросается вперед, слегка спотыкается — впервые за все время, что я вижу ее такой, — и врезается в Лу, которая поддерживает ее встревоженной рукой и смотрит на нее широко раскрытыми глазами.

— Где она? — шепчет Лу. — Что ты слышал?

Жан-Люк отрывает глаза от моего одеяла и наконец-то встречается с ними взглядом. Он нахмуривает брови.

— Дело не в Селии. Это… — Он сглатывает. — Дело в гримуаре твоей семьи, Козетта. Он пропал. Кто-то… кто-то украл его, — тихо заканчивает он.

Коко смотрит на него несколько секунд.

Затем она громко и злобно ругается, и Лу разражается волной гнева, прокатившейся по комнате. Мои книги одна за другой падают с полки и разбиваются в кучу на полу. Мои отмычки закатываются под кровать и исчезают из виду. Я вскакиваю на ноги и бросаюсь за ними, но, как только я отчаянно хватаюсь за них, мои пальцы проходят прямо сквозь металл. Я пытаюсь снова. И еще раз. Каждый раз мои руки не находят опоры, и крошечные иголочки холода пронзают кожу.

Кажется, я не могу ни к чему здесь прикоснуться.

Почему я не могу ничего здесь потрогать?

И если уж на то пошло, почему они меня не слышат? Почему они не видят меня? Почему я вообще не могу с ними поговорить?

В конце концов мое собственное разочарование вырывается наружу, и я бью ногой по корешку сказки в кожаном переплете. К моему удивлению, он шевелится — совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы взъерошить страницы. Впрочем, не настолько, чтобы кто-то заметил. И я… Я чувствую злость. И грусть. И… и…

Дюжина других эмоций сходятся, как волна, бьющаяся в моей груди, достаточно мощная, чтобы нарушить концентрацию. Чтобы защелкнуться, как лента в животе, и потянуть меня куда-то еще. Куда-то не сюда. Это затуманивает мое зрение, пока сцена передо мной — пока Лу, Коко, Жан-Люк, моя комната — не превращается в радугу черного и серого. Я хватаюсь за все, до чего могу дотянуться, тянусь к столу, кровати, даже к полу с отчаянным криком. Потому что я не могу уйти. Мои друзья ищут меня, а я не могу уйти.

— Лу! Коко! — Я поднимаю руки, чтобы помахать им, но это ошибка. Как только я теряю связь с комнатой, это тянущее чувство усиливается, и я не могу найти его сейчас. У меня не хватает сил. — Я здесь. Пожалуйста, пожалуйста, я здесь!

Мой голос уносится вдаль, тихий даже для моих собственных ушей, как будто я кричу под водой.