Аларих, король вестготов: Падение Рима глазами варвара

Через несколько месяцев, если не недель, после убийства Руфина Стилихон уже мчался в Грецию, хотя явно не имел на это дозволения Аркадия, под чьей юрисдикцией она тогда формально находилась. Римское руководство нередко получало почти садистское удовольствие, наблюдая за тем, как этнические группы жестоко враждуют друг с другом; как раз в те дни, когда Стилихон направлялся в римскую Грецию, власти империи посулили денег наемному мавританскому солдату Масцезелю, чтобы тот разделался со своим братом Гильдоном, который начал сеять тревогу в североафриканских провинциях. Ради поддержания порядка в империи часто требовалось достигать сложных договоренностей, принуждать чужеземцев предать свои племена и выступить против своих же собратьев. Но на этот раз выскочку-гота преследовал вандал.

Весьма вероятно, хотя и не точно, что эти двое мужчин в конце концов встретились в один из дней 397 г. Ионическое побережье Эпира с его редкими рыбацкими деревушками, рассыпанными у подножия крутых холмов на западе Балкан, было бы идеальным и безопасным местом для дипломатических переговоров между двумя закаленными в боях солдатами. Пока каждый осторожно прощупывал другого – учтем, что Стилихон был на десять лет старше Алариха, – тон их разговора, должно быть, был сдержанным и вкрадчивым. Разве Аларих не хочет занять более высокую должность, возглавить собственную армию, спросил Стилихон. За деньгами дело не станет. Гонорий подпишет приказ, и Аларих сможет командовать войсками. Ему нужно будет захватить оружейные мастерские в Иллирике, и тогда Стилихон сможет аннексировать эту балканскую территорию для Гонория{255}. Задача не лишена опасности, но хороший солдат никогда не откажется принять вызов, верно? Правительству, конечно, придется перерисовать политические карты, да и Константинополь этого не одобрит. Так что, Аларих в деле?

Такой ход разговора – не просто домыслы. Зосим, используя свидетельства Оли, утверждает, что Аларих прибыл в Эпир после беспорядков в Греции{256}. Стилихон якобы намеревался захватить западные провинции Иллирика, а Аларих знал об этом дерзком замысле и даже сам участвовал в его реализации. Единственный сомнительный момент в сообщениях Зосима – дата. Он отмечает, что предложение, которое Стилихон сделал Алариху, поступило не в 397 г., а несколько лет спустя, в начале V в. Но эта деталь вряд ли имеет такое уж большое значение. Если у Стилихона действительно были грандиозные планы по захвату провинций – а в этом сомневаться не приходится, – было бы разумно нащупать точки соприкосновения с Аларихом во время их первой встречи в Эпире.

Но предложение Стилихона не дало нужного результата. Еще до того, как воины смогли обменяться какими-либо обещаниями, информация о планах вандала, если не о реальной встрече двух заговорщиков, дошла до ушей императора. Советники Аркадия немедленно изгнали Стилихона со своих территорий. Независимо от того, что их к этому побудило – точные данные или голые подозрения, – они почти наверняка догадывались о заговоре Стилихона и, чтобы ему помешать, сделали встречное предложение{257}. Восточный дворец был готов сделать Алариха римским полководцем. Аларих согласился{258}.

В те дни в окружении Стилихона ходила одна история. Некогда в былую эпоху два военачальника оказались втянуты в противостояние. Каждый ребенок во времена Стилихона знал их имена: Марий и Сулла. Умершие за пять веков до описываемых событий, они жили в период Римской республики, когда правительство столкнулось с совсем другими трудностями. Жители маленьких италийских городков, которые помогли Риму расширить свою территорию, требовали права гражданства за то, что служили столичному правительству, хотя сами и жили за пределами Рима. Никогда прежде сенату не приходилось менять свои священные правовые традиции, чтобы даровать гражданство новым людям.

Эти требования вызвали настоящую политическую бурю. Римляне и италийские племена в I в. до н. э. вступили в войну, известную как Союзническая, – она продолжалась почти четыре года, пока спор наконец не разрешился. Римские солдаты практически разгромили своих противников на поле битвы, но, когда военные действия прекратились, чтобы обеспечить прочный мир, было оговорено, что все взрослые мужчины в Италии навсегда получат статус римских граждан. Рассказывая истории о той эпохе радикальных перемен, римляне всегда вспоминали двух самых выдающихся полководцев противоборствующих сторон – Мария и Суллу.

«Римлянин Марий говорил о своем сопернике Сулле, будто тот один стоит пары диких зверей»{259}, – гласила история. Военачальник Сулла сегодня мог быть жестоким, беспощадным и яростным, а завтра – осторожным, хитрым и коварным. Как соперник, говорил Марий, этот человек был одновременно львом и лисой, а сам Марий «больше боялся лисицы». Урок, который мог бы извлечь из этой истории такой опытный солдат, как Стилихон, заключался в том, что самый опасный противник может воплощать в себе две силы одновременно.

Глава 8 Путь в лабиринте