Альбедо (СИ)

Под ногами похрустывало битое стекло. Стеклянно поблескивала и темнота: поводя лампой то влево, то вправо, Марго выхватывала поставленные на длинные треноги сосуды, подвешенные пузатые резервуары, сплетения трубок, похожих на прозрачные полые вены, нагромождения колб и перегонных кубов разнообразных размеров и форм, коими оказались заставлены стеллажи. За дверцами шкафов темнели книжные корешки. В дальнем углу беззубо зевала печь. Марго неосознанно двинулась к ней, и тотчас из темноты метнулась крысиная тушка и, юркнув между ног баронессы, потрусила к выходу.

— Тьфу, нечисть! — испуганно пробормотала Марго. — Пропади!

Тяжело дыша, оперлась ладонью о край стола — поверхность оказалась шелковистой от пыли.

Сколько же времени комната простояла закрытой? Три года? Может, больше?

Родовой особняк барона надежно хранил его тайны, скрытые от глаз молодой жены, императорской семьи, его преосвященства и всей ложи Рубедо.

Марго прошла вдоль стеллажей: большинство сосудов пустовало, в иных же на дне плескалась мутная жижа. Некоторые были подписаны на латыни, другие же ограничивались только бумажками с непонятными символами, а прочие и вовсе были без подписей. Одну из колб — на приклеенной бумажке едва виднелся треугольник с крестом, — Марго попробовала открыть, но едва успела вынуть пробку, как в нос ударил столь омерзительный запах, что баронесса зашлась в кашле и, поспешно завинтив пробку обратно, убрала склянку от греха подальше. Она вернется к ним позже. Возможно, прихватит с собой пару экземпляров. Может, покажет кому-то знающему, например, доктору Уэнрайту.

И, вспомнив об Уэнрайте, сразу же подумала о Генрихе.

Сколько правды было в рассказе Дьюлы? А Родиона?

— Чем вы занимались тут, господин барон? — спросила Марго, и фон Штейгер ответил:

«Проверь».

Хотя она и так знала ответ.

Баронесса наугад открыла первую попавшуюся книгу: листы похрустывали, скользили под пальцами, как крылья мертвых мотыльков.

«Алхимия — наука и искусство делать ферментирующий порошок, превращающий несовершенные металлы в золото, и который служит панацеей от всех естественных болезней для людей, животных и растений…»[8]

Рисунки — выцветшие, нечеткие, причудливые, будто нарисованные рукой безумца, — мелькали перед глазами: мужские и женские тела переплелись в стеклянной утробе колбы; над ретортой вырос алый цветок — его зев походил на соцветия змей-нарциссов; змея, кусающая себя за хвост, заключила в свое чрево двуликое солнце; солнце истекало кровью в пасти голодного льва.

Где-то наверху болезненно гулко принялись бить часы.

Марго захлопнула книгу и застыла, дрожа, как пойманный мотылек, усиленно прислушиваясь к шагам наверху, к бормотанию Фриды, к шороху мышей, прогрызающих ходы в стенах.

Странно, что они еще не повредили книги. Возможно, их отпугивал резкий химический запах, пропитавший лабораторию?

Марго принялась рассеянно перекладывать книги с места на место. Помимо них она обнаружила охапку свечей, истлевшие блокноты, огрызки карандаша, пару простых деревянных шкатулок, деревяшку толщиной в руку — верно, для помешивания углей.

Так или иначе, Марго пролистала еще несколько книг — рисунки в них повторялись, а текст оказывался написанным то на латыни, то на каком-то неизвестном языке. Мельком пробежалась по славийской вязи, отложила в сторону и взялась за следующую. Но тут же в голове прозвенел тревожный звоночек. Вернувшись к книге — в простой обложке, без заголовка и рисунков, — она открыла на знакомом ей почерке и жадно впилась в буквы:

«Для приготовления кровь собирается в нагретую бутыль, которая взвешивается на весах. К ней добавляется удвоенное количество алкагеста, бутыль закрывается и помещается в умеренно теплое место примерно на две недели, после чего красная жидкость отделяется от осадка и…»

Далее текст густо перечеркивал карандаш.

Марго облизала губы и ближе пододвинула лампу: буквы четко проступили в оранжевом озере света, и сомнения развеялись, когда она прочла дальше:

«…однако нужно проверить все еще раз. Я уже дважды потерпел неудачу, работая как с мертвой материей, так и с сохраненной путем высушивания. Второй вариант оказался предпочтительнее и давал более устойчивые результаты. Однако я должен попробовать материю живую, тогда…»

Снова зачеркнуто.

И на следующей странице: