Этой экзотики я набирался у мамы, Веры, Юрки Тихонова и – больше всего – у Шурки:
Очень рано к экзотике стала примешиваться и мешать ей блатная струя. Добил экзотику
В первую пятилетку да-даизм оказался насущней экзотики. Во вторую – атмосферу разрядили возвратившиеся фокстроты и танго, джаз. После войны джаз – как западный – запретили.
Запретный, дикий, опьянял, будоражил. С дикими рожами, самозабвенно, в четыре руки мы отбивали такт по столу – благо, тяжелая мембрана на семидесяти восьми оборотах не соскакивала с бороздки.
От Шурки, ни от кого больше:
В двадцатые заграница была мечтой, в тридцатые – смутным фактом, в войну – войной, после войны —…
Услышав по радио
Удельная – это двух-трехмесячный отдых от школьного напряжения, почти приволье. Никто от меня ничего не требует. Утром лениво встал, если хочется – поковырялся на грядках. Если жарко – пошел купаться; каждый раз мама:
– Смотри, только не утони…
Примерно раз в лето – упоительное путешествие по Македонке с Шуркой в чужой одолженной лодке.
Под вечер можно съездить/сходить в Малаховку в летний кинотеатр на шестичасовой – позже страшно.
И главное – ежедневное сидение в гамаке. Сквозь яблоню светит солнце, рядом на траве в миске – клубника, малина, вишня, яблоки, сливы. Можно почитать, посочинять, пособраться с мыслями, вникнуть в новые ощущения.
В детстве мы подглядывали в купальню. Однажды при мне подмывалась сумасшедшая тетка Вера. В первом классе я увидал, что девочки сикают не так – и все равно до отрочества не верил, что женщины и мужчины устроены как-то по-разному.
Я рассматривал себя так и в зеркало. Лез за объяснениями в Малую советскую энциклопедию:
АА – ВАНИЛЬ, ВАНИНИ – ГЕРМАНИЗМ, ГЕРМАНИЯ – ДРОТИК, ДРОФЫ – ИСЛАМ, ИСЛАНДИЯ – КОВАЛИК, КОВАЛЬСКАЯ – МАССИВ, МАССИКОТ – ОГНЕВ, ОГНЕВКИ – ПРЯЖА, ПРЯМАЯ – СКУЛЫ, СКУЛЬПТУРА – ТУГАРИН, ТУГЕНБУНД – ШВЕРНИК, ШВЕЦИЯ – ЯЯ.
На развороте с Гарри Поллитом были:
Бедный Шурка целую зиму обрабатывал Павленковский словарь: