Алекс и я

Статья Террейса в журнале Science нанесла большой удар по исследованиям поведения обезьян, обучаемых языку человека. Она послужила первым ударом из двух, нанесенных этому предмету исследований за последующие полгода. Второй удар по этим исследованиям стал куда более разрушительным – по своему масштабу и тому резкому тону, который был использован, чтобы дискредитировать саму область исследований. Им стала конференция, организованная в мае 1980 года лингвистом Томасом Себеоком (Thomas Sebeok) и психологом Робертом Розенталем (Robert Rosenthal) под эгидой Нью-Йоркской академии наук. Конференция называлась «Феномен Умного Ганса: коммуникация человека с лошадьми, китами и обезьянами» («The Clever Hans Phenomenon: Communication with

Horses, Whales, Apes and People»). На этой конференции широкое научное сообщество, организованное и сплоченное, поставило своей целью выступить против группы ученых, занимающихся изучением коммуникации между человеком и животным. Этот выпад был частью предвзятого научного мнения, идеи «мы (люди. – Прим. пер.) можем (говорить. – Прим. пер.), а они (животные. – Прим. пер.) – нет».

Я с удовольствием приняла приглашение посетить конференцию, частично потому, что надеялась впервые встретиться и познакомиться с некоторыми ведущими учеными. Кроме того, меня представили некоторым молодым ученым, занимавшимся этой областью исследований, таким как Диана Райс (Diana Reiss), эксперт по коммуникации дельфинов. Диана и я вскоре стали подругами, и наша дружба продолжается многие годы. Мы осознавали, что приближается атака на нашу область исследований. Однако никто из нас не был готов к той саркастической атмосфере, которая царила в элегантных помещениях нью-йоркского отеля «Рузвельт».

Умный Ганс – немецкий конь, участвовавший в представлениях в 1900-х годах. Его хозяин Вильгельм фон Остен (Wilhelm von Osten) задавал коню вопросы, поступавшие из зала. Часть вопросов была связана с устным счетом. Например, назвать цифры от одного до двенадцати. Умный Ганс отбивал ответ копытом, останавливаясь, когда доходил до правильного номера. Он стал сенсацией. Лошадь умела складывать и вычитать! Лошадь понимала вопросы, заданные на немецком языке!

Как она это делает? Ответ крылся в том, что когда Ганс приближался к правильному ответу – числу ударов копытом, у его хозяина возникало непроизвольное (буквально на дюйм) движение головы. Примечателен тот факт, что сам Остин совершенно не осознавал этого движения – а это было подсознательным указанием на правильный ответ. Сам того не понимая, Остин подсказывал правильный ответ Умному Гансу, «ум» которого был не более чем высокоразвитым зрительным восприятием.

Было легко понять суть точки зрения Себеока и Розенталя в области коммуникации человека и животного, учитывая выбранное ими название конференции и то, что они хотели сказать этим названием. Кроме того, необходимо было учитывать, что среди приглашенных экспертов были дрессировщики животных в цирке. Накануне конференции Себеок и его жена Донна Жан Умикер-Себеок (Jean Umiker-Sebeok) распространили рукопись, говорящую, что исследователи обучаемых языку обезьян «втянулись в примитивные представления, подобные цирковым». Позже репортер журнала Science Николас Уэйд (Nicholas Wade) написал: «Удивительно, что кое-кто из исследователей обучаемых языку обезьян решил отправиться прямиком ко льву в пасть». На самом деле, многие исследователи не стали этого делать. Лишь Дуэйн Рамбо и Сью Сэвидж выступили на конференции.

Мы с Дианой, фигурально выражаясь (если не в буквальном смысле), сидели с открытыми ртами, наблюдая интеллектуальную схватку этих научных зубров. «Воинствующая критика», – вот как Сью Сэвидж описывала атаку Себеока, «полную ошибок, как технических, так и логических». Их комментарии «чудовищно демонстрируют их некомпетентность», – добавила Сью. Себеок резюмировал свою научную позицию в интервью прессе, которое он дал после конференции. «Этот сомнительный эксперимент, проведенный с обучением обезьян человеческому языку, можно разделить на несколько составляющих: первая – совершеннейший обман, вторая – самообман, третья – примкнувшие к Герберту Террейсу», – прокомментировал он.

Вот это да! Я знала о том, что в науке всегда существуют споры. Но этот?! В отчете для своего департамента Диана Райс написала: «Единственный вывод – это задаться вопросом, могут ли сами ученые общаться друг с другом, не говоря уж о том, чтобы вести коммуникацию с животными». Оглядываясь назад, я поняла, почему редакторы журналов Science и Nature не хотели ничего делать с моей рукописью. Они знали, на меня надвигается жесткая критика со стороны академических кругов. Слава Богу, что я получила грант на свои исследования до случившегося, – подумала я. Слава Богу, моя новая статья уже в руках редакторов, которые понимают ценность пытливого исследования мышления животных и способны оценить используемые мной методы.