Алекс и я

Немного позже тем утром другой студент Брюс Розен (Bruce Rosen) работал с Алексом, играл с ним пластиковой кружкой. Алекс случайно сбросил кружку на пол, не зная, что я наблюдаю за ним. Он снова сказал, на этот раз обращаясь к Брюсу: «I am sorry» (‘Прости’). Я подошла к нему и сказала: «Хорошо, Алекс, мы тебя прощаем».

В тот вечер я сделала следующую запись в журнале: «Он действительно понимает эту фразу?» Я имела в виду – действительно ли он чувствует угрызения совести, которые мог бы чувствовать человек, когда он произносит: «I am sorry» (‘Прости’). Или это лишь означает, что он стремится смягчить наше раздражение в его адрес? В любом случае это был действенный способ общения. По мере того как Алекс становился старше, он добавлял к фразе «I am sorry» (‘Прости’) еще более трогательное – «Гт really, really sorry» (‘Я очень сожалею. Прости меня, пожалуйста’). И он произносил это таким тоном, что мое сердце всегда таяло независимо от того, действительно ли ему было жаль или нет.

После того случая, когда Алекс сжевал телефонный кабель, студентам были даны указания не оставлять его одного в лаборатории. Алексу уже нельзя было доверять, и нужно было следить, чтобы он не попал в опасную ситуацию независимо от того, было ли у него много или мало времени на то, чтобы оказаться в ней. Иногда студенты сажали Алекса в клетку, если им нужно было отлучиться ненадолго. Ему не очень это нравилось. Если студенты отлучались в туалетную комнату ненадолго и после того, как Алекс перестал бояться незнакомых людей, они иногда брали его с собой. Ему определенно это нравилось, особенно если кто-то еще приходил в лабораторию и Алекс мог показать себя – свистеть или говорить – «Want nut» (‘Хочу орех’), «Want corn» (‘Хочу кукурузу’) и так далее.

Эти походы в туалет поставили передо мной еще одну задачу, но прежде я должна отклониться от главной темы своего рассказа. Ранее, до этого эпизода, я решила использовать специальное «двухстороннее» зеркало, чтобы наблюдать за Алексом, когда он не видит меня. Но этого сделать не удалось. «Сегодня показала Алексу “птицу в зеркале” (то есть его собственное отражение. – Прим. пер.), – написала я в журнале. – Что за чудной попугай, он очень испугался собственного отражения». Безусловно, мы не можем знать, что он подумал. Но когда я вынула экран, который до этого закрывал зеркало, внезапно появилось как бы окно в комнате. Алекс посмотрел туда, увидел «другую птицу» и очевидным образом был напуган. «Он подполз ко мне в поисках утешения, – написала я. – Это показывает, как он был напуган». Сомневаюсь, что тот угол зрения, который был у него, позволил ему увидеть какую-либо связь между собой и другим существом, даже мне показалось, что это другая комната с другой птицей.

Время шло, и Алекс становился всё менее робким и испуганным в подобной ситуации. И это хорошо, потому что в туалете, куда его брали студенты, было большое зеркало над раковиной. Алекс умудрялся разместиться на небольшой полочке над зеркалом. Он шумел, смотрел вокруг, требовал разные вещи. Однажды в декабре 1980 года, когда Кэти Дэвидсон (Kathy Davidson) взяла его с собой, Алекс, казалось, впервые заметил зеркало. Он повернулся и посмотрел в него, несколько раз повернул голову в разные стороны и спросил: «What’s that?» (‘Что это?’).

«That’s you (‘Это ты’), – ответила Кэти. – You are a parrot (‘Ты попугай’)».

Алекс посмотрел более внимательно и спросил: «What color?» (‘Какой цвет?’).

Кэти ответила: «Gray» (‘серый’). Gray. You are a gray parrot» (‘Ты серый попугай’). Они оба несколько раз повторили эту серию вопросов и ответов. И так Алекс выучил, что он серого цвета.

Мы не знаем, чему еще научился Алекс, глядя в зеркало, какие мысли у него были при взгляде на собственное отражение. Но эта ситуация означала, что формальные тесты с зеркалом теперь были невозможны.

Глава 5 Что такое banerry (банишня)?