Алекс и я

Смирнова, Зорина 2013 – Смирнова А. А., Зорина 3. А. Когнитивные способности птиц: обобщение, использование понятий, символизация, умозаключения. Формирование поведения животных в норме и патологии: К 100-летию со дня рождения Л. В. Крушинского (1911–1984) / Сост. И. И. Полетаева, 3. А. Зорина. М.: Языки славянской культуры, 2013. С. 148–168.

Bitterman 1960 – Bitterman М. Е. Toward a comparative psychology of learning // American Psychologist. 1960. 15. P. 702–712.

Olkowicz et al. 2016 – Olkowicz S., Kocourek M., Lucan R. K., Portes M., Fitch W. T., Herculano-Houzel S., Nemec P. Birds have primate-like numbers of neurons in the forebrain // Proceedings of the National Academy of Sciences. 2016. 113. P. 7255–7260.

Todt 1975 – Todt D. Social learning of vocal patterns and modes of their application in grey parrots Psit-tacus erithacus // Zeitschrift Tierpsychologie. 1975. 39. P. 178–188.

Глава 1 Один день «моей замечательной жизни»

Как может пернатое существо весом менее одного килограмма столь сильно повлиять на большой мир? Его смерть дала нам разгадку.

«Скончался умный попугай, жизнь которого до самого конца была полна эмоций» – статья под таким заголовком вышла в New York Times 11 сентября 2007 года, на следующий день после публикации пресс-релиза о смерти Алекса. «Он знал цвета и формы предметов, выучил более ста английских слов, – писал Бенедикт Кэри (Benedict Carey), – и своими фирменными выходками он обеспечил себе популярность и, как следствие, участие в разнообразных телешоу. Ему были посвящены научные исследования, выходили новые статьи, обсуждавшие его достижения. Он стал, пожалуй, самой известной говорящей птицей в мире». Кэри процитировал мою подругу, специалиста по коммуникации с дельфинами и слонами, Диану Райс: «Работа с Алексом произвела настоящую сенсацию – мы пересмотрели наше представление о мышлении птиц. Выражение “птичьи мозги” ранее имело отрицательный оттенок, однако сейчас мы оцениваем это явление, по крайней мере мозг Алекса, с глубоким уважением».

Я обнаружила, что использую те же формулировки, что и Диана, когда даю интервью в газетах, журналах, на радио, телевидении. В те дни интервью приходилось давать достаточно часто. Меня порой спрашивали: «Что это за шумиха вокруг смерти Алекса, что в нем было такого особенного?» Я отвечала: «Потому что птица, мозг которой был размером с грецкий орех, могла выполнять те же вещи, что и маленькие дети. Этот факт дает совершенно иное прочтение самого понятия “птичьи мозги”, что в свою очередь меняет наше отношение к феномену мышления животных». Такова была научно доказанная истина, которая была известна мне на протяжении вот уже многих лет. Теперь же эта идея получила более широкое признание. Однако всё это не могло помочь мне справиться с моей личной утратой.

В первые выходные дни после смерти Алекса ко мне приехали друзья из Вашингтона. Они не хотели оставлять меня одну, следили за тем, чтобы я что-нибудь съела и хоть немного отдохнула. В то время каждую минуту, каждый час, каждый день я жила на автопилоте, делала то, что следовало, не могла спать, совершенно поглощенная горем. И всё это на фоне публичного выражения мне соболезнований, которые нахлынули со всех сторон. Конечно же я не в полной мере осознавала себя. По крайней мере, тогда. Я принимала всё увеличивающееся количество соболезнований. Одновременно с этим поступали просьбы дать интервью. Такая ситуация была неизбежна, поток интервью был нескончаем. Но, казалось, что во всем этом участвует другой человек, не я. Обычно бывало так: звонит телефон, я перевожу его в режим «интервью», отвечаю на вопросы так же, как и отвечала по поводу успехов Алекса, которые требовали подобного блиц-интервью в средствах массовой информации. На все вопросы я отвечала с позиции профессионала. Однако всякий раз я «выпадала» из реальности до поступления следующего звонка.