Алекс и я

Итак, я сказала, что меня накрыла огромная волна эмоций, тех эмоций, что я держала под контролем на протяжении тридцати лет. Как будто кто-то другой делал мою работу, какой-то нанятый мной подрядчик, под названием «корпорация “Эмоциональный контроль”» (Emotions Control Incorporated). Конечно же, тем человеком, что контролировал эмоции все эти годы, была я. Это было сознательным решением в рамках общей научной задачи, так сказать, реализацией плана. Но я оказалась весьма способной в его воплощении – при незыблемой эмоциональной дистанции глубочайшие чувства, настоящий океан эмоций, стали своего рода подводным течением. Внутренняя эмоциональная связь всегда существовала между мной и Алексом, а «подводное течение» сознательно скрывалось ввиду стремления к научной объективности. Для меня оно было неощутимым, почти незаметным.

Я осознаю, что мои слова могут иметь ничтожный смысл или даже полное его отсутствие для множества людей. Они даже могут увидеть в этом нечто «толкиенское». Подобным образом можно оценить то путешествие длиною в тридцать лет, которое мы с Алексом проделали вместе: наша совместная борьба, первые научные триумфы, откаты назад, неожиданные и поразительные достижения и открытия. И конечно же, столь преждевременная наша разлука навсегда – смерть моего питомца. Обо всем этом, эмоциональном и рациональном, я расскажу на страницах этой книги – «Алекс и я». Но сейчас я хочу описать именно то цунами, эмоциональное наводнение внутри меня, которое я ощутила после того, как Алекс покинул меня и отправился в путешествие, которое многие называют «на пути к Мосту Радуги». Меня охватил шок. На поверхность вышли эмоции, которые были заперты прежде. Да, я всегда заботилась об Алексе, всегда считала его своим коллегой, близким существом, всегда обращалась с ним с любовью и уважением, которое оказывают своему ближайшему соратнику. Но мне всегда приходилось следить за соблюдением дистанции, передо мной стояла задача говорить о научных открытиях объективно.

Буря эмоций, которая охватила и других людей, затронула внешний мир, поразила меня не меньше. Только лишь мне удалось успокоиться после информационных потоков СМИ, как начали приходить соболезнования по электронной почте. Сначала они были похожи на небольшой ручеек, который превратился в настоящий шквал, далее он уже скорее походил на наводнение. Джейми Торок (Jaimi Torok), администратор моего сайта, создал отдельный сайт, на котором можно было публиковать соболезнования о смерти моего питомца. Люди, желающие вспомнить Алекса, могли публиковать свои воспоминания и мысли на отдельном сайте, что позволило не перегружать сайт Фонда Алекса (The Alex Foundation). На этом сайте было размещено более двух тысяч сообщений. И это всего лишь за неделю. К концу месяца их насчитывалось уже три тысячи. И на мою электронную почту поступало приблизительно такое же количество писем. Приходили письма от тех, с кем я была знакома, в частности от моих бывших студентов. Эти сообщения меня успокаивали. Слова о том, как студенты проводили время с Алексом, как важно было для них это совместное существование, как оно обогатило их. Мне также писали люди, посетившие мою лабораторию и надолго запомнившие этот визит. Сейчас им хотелось поделиться со мной этим особым и дорогим для них воспоминанием. Большая же часть сообщений приходила от людей, которых я совершенно не знала. Людей, которым захотелось написать мне. Много среди них было любителей попугаев, но и не только. И этот поток слов от людей, которых я не знала, также стал для меня сюрпризом.

Конечно же, нельзя сказать, что я совсем не отдавала себе отчет в том, какой эффект может произвести смерть Алекса. Вскоре после начала нашей с Алексом совместной работы ко мне стали поступать приглашения выступать в клубах любителей попугаев, на конференциях. Я рассказывала о результатах нашей работы, об открытиях, которые мы сделали вместе с моим питомцем и коллегой – Алексом.

Владельцы попугаев очень трепетно относятся к своим питомцам. Мои рассказы об Алексе совпадали с тем, что они уже знали о своих любимцах. И они могли, ссылаясь на мой опыт, сказать своим друзьям, скептически настроенным в отношении возможностей попугаев: «Вот видишь, я же говорил тебе!» Эта тема постоянно возникала в письмах, в тех соболезнованиях, которые приходили на мою электронную почту. Приведу несколько примеров.