Александр Блок в воспоминаниях современиков

( « С е р е ж а , — говорил о н , — совсем другое»). К Брюсову

относился с особым юмором, соединявшим в себе скеп­

сис с своего рода н е ж н о с т ь ю , — меня же он побранивал

за начинающее проглядывать в моих стихах влияние

Брюсова; характерно, что он всегда меня не одобрял

в мой период увлечения Брюсовым. Характерны строчки

из письма его мне: «Спасибо за стихи, книги, а главное,

за любовь; в стихах лучшие строчки: «На руках и я носил

золотые кольца» 69, а вообще сочинение, если не Вале­

рия Яковлевича Брюсова, то по крайней мере Валерия

Николаевича Бугаева. То же все время происходит со

мной, и в еще большем размере, так что от моего имени

остается разве, что окончание «ок» (Валерий Яковлевич

Бр...ок). Я в отчаянии и усиленно надеюсь на исход из

«асфальтовых существительных». Асфальтовыми су­

ществительными называл он характерные брюсовские риф­

мы: асфальте, базальте, жальте, которыми мы упивались.

Так же, как к Брюсову, относился он вообще к декаден­

там; позитивисты — те его выводили из терпения: пози­

тивистов и материалистов считал он вредными дураками.

В то время я только что познакомился с тремя юно­

шами, из которых один, математик, бывший ученик моего

отца, был глубоко погружен в религиозные проблемы,

бывал у меня чаще д р у г и х , — это был П. А. Флоренский,

впоследствии священник. Другие двое — В. Ф. Эрн

и В. П. Свенцицкий; все трое организовали религиозно-

философский кружок, который вскоре открыл свои дей­

ствия в университете, как секция истории религии при

обществе имени Сергея Трубецкого. На первых заседа­

ниях председательствовал С. А. Котляревский, а посто­

янными участниками были: Флоренский, Свентицкий,

Эрн, братья Сыроечковские, Шер. Частыми посетителями

бывали: я, М. И. Сизов, Б. А. Грифцов, Великанов,

А. С. Петровский, А. Койранский. В этом кружке я дол­

жен был прочесть реферат. В маленькой комнате у Эрна,

жившего где-то около храма Спасителя, густо набитой

людьми, мне тогда мало знакомыми, состоялось это чте­

ние. Мы были вместе с А. А. Я увидел, что он особенно

263

был сумрачен и каменен в этот вечер, а я, по обыкнове­

нию, пустился во все тяжкие споры и прения. Ни разу

в Москве я не видел А. А. таким измученным, как тогда.

Когда мы с ним вышли на воздух, он признался, что все

в этом кружке ему крайне не нравится. «Люди?» — спро­

сил я его. «Нет, а то, что между ними». Я не понял тогда

его, но действительность оправдала слова А. А.: через

год в этом кружке образовалось «Христианское братство

борьбы» 70, из которого вышли П. А. Флоренский и

А. С. Петровский (тогда оба ставшие студентами Трои-

це-Сергиевской духовной академии), ясно почувствовав

фальшь и реакционность братства, к которому одно

время примкнули А. С. Волжский (Глинка) и С. Н. Бул­

гаков. Братство печатало прокламации и разбрасывало

по Москве. Е. Г. Лундберг и некто Беневский взялись

распространять эти прокламации на юге России (брат­

ство борьбы не имело никакого значения). И далее на­

зревала тяжелая драма личного и идейного характера

между членами кружка. А. А. с первого же посещения

этого кружка (из которого выветвилось московское Рели­

гиозно-философское общество) как бы чуял ауру, над

ним скопившуюся. Вообще А. А. был барометром повы­

шения и понижения всех интимнейших индивидуальных,

кружковых и общественных настроений. Чуткость его

доходила до ясновидения.

Так завершилась наша первая встреча в Москве, так

провели мы январь и начало февраля 1904 года в пер­

вый раз вместе. В начале февраля Блоки уехали 71.

Из писем А. А. Кублицкой в Москву к кому-то из род­

ственников С. М. мы узнали, что в общем А. А. вернулся

бодрым и радостным, довольным Москвой.

III

ШАХМАТОВО

В период от февраля до мая 1904 года мы хоть из­

редка и переписывались с А. А., но переписка наша не

была напряженной: я весь был поглощен теми пережи­

ваниями, смятениями и событиями моей биографической

жизни, которые вызвали во мне решительный перелом

в тоне н а с т р о е н и я , — от настроения с 1900 по 1904 гг.

к тону настроения от 1905 по 1909 гг. Последние стихо­

творения «Золота в лазури» дописывались, первые стихо-

264

творения «Пепла» подходили. А. А. дописывал первые

стихотворения периода «Стихов о Прекрасной Даме»

и подходил к началу стихов «Нечаянной Радости».

Я подчеркиваю опять: стихии жизни, которым отда­

вался А. А., переменились. Началась японская война.

Предреволюционный период уже чувствовался — с одной

стороны, а с другой стороны, цвет зорь изменился

(и в символическом и в метеорологическом смысле).

Строчки А. А., обращенные некогда ко мне: «понял,

что будет темно» 72 — осуществились. Душевная атмо­

сфера темнела. Не было недавней лучезарности и в метео­

рологическом смысле: зори гасли, период особых свечений

1902—1903 гг., вызванный пепельной пылью, развеянной

с места Мартиникской катастрофы по всей земной

атмосфере, кончился 73. Необыкновенные нюансы зорь сме­

нились обычными. В отдельных сознаниях передовых сим­

волистов назревала едкая горечь. Самая атмосфера сим­

волизма плотнела, экзотеризировалась 74, осаждалась

книгами и литературой. Солнечный поэт того времени