Александр Блок в воспоминаниях современиков

ных не остановленной машиной 78, а с другой стороны

нашей воли, свободы, просторов. И так везде расколо-

тость, фальшивая для самого себя двуличность, за кото­

рую я бы отмстил, если бы был титаном, а теперь только

заглажу ее. Как видишь, я пишу несвязно, я окончатель­

но потерял последнюю внутреннюю возможность точно­

сти в окончательном. Не знаю ничего, но просто ясно

вижу розовую пену и голубой гребень волны, которая

меня несет, поэтому пронесет, а что дальше, опять

* См. статьи в «Золотом руне» 1907—1908 годов. ( Примеч.

А. Белого. )

** Намек на строчки из моих стихов 77. ( Примеч. А. Белого. )

267

не знаю... Мне кажется, я могу сказать тебе окончатель­

но о тебе самом — ты не умрешь. Представь себе, я,

должно быть, знаю это всегда. Иногда я вдруг сознаю

в твоем существовании большую поддержку. Письмами,

подобно твоему последнему, ты схватываешь меня за

локоть и кричишь: не попади под извозчика, а из­

возчик — В. В. Розанов — едет, едет день и ночь с тря­

сущейся рыженькой бороденкой, с ямой на лбу (как

у Розанова). Выйдя вчера ночью от Мережковских, я по­

думал: мы с Борисом Н и к о л а е в и ч е м , — но все-таки я не

знаю, что же с тобой теперь, и едва ли пойму». Этот не­

уверенный тон письма точно отображает неуверенность

наших тогдашних переживаний.

Помнится мне, что последним моим стихотворением

этого периода было стихотворение «Безумец» («Я не

болен, нет, нет»), а через короткое время я написал

«Тройку», «Аргонавтов», «Я бросил грохочущий город

на склоне палящего дня» 7 9 , — т. е. реалистические стихо­

творения, где встает серенькая природа средней России.

А. А. писал, что «фиолетовый запад гнетет, как пожатье

десницы свинцовой» 80, и ряд стихотворений, открываю­

щихся его знаменитой «Осенью» — «Битый камень лег

по косогорам, скудной глины желтые пласты...» 81 (сти­

хотворение, написанное в период «Нечаянной Радости»

и сперва там напечатанное). В стихотворении есть строч­

ка: «нищий, распевающий псалмы». Вот подлинный лейт­

мотив, соединивший нас в ощущении, что-то недопонято,

что-то не введено в жизнь, что-то обмануло: «Арго»,

взмахнув золотыми крылами, опустился с «безумцем»

в сумасшедший дом («я не болен, нет, нет»), откуда

безумец бежал («я бросил грохочущий город»), забродил

по России с ворами и босяками, совершенно нищий (тема

« П е п л а » ) , — но эта тема весной 1904 года еще лежит

в подсознании.

Помнится, в апреле 1904 года я проводил время

с Э. К. Метнером в Нижнем-Новгороде; там встречались

с А. П. Мельниковым * и много беседовали на темы

о сектантских и религиозно-философских интересах рус­

ского общества. Э. К. восхищался стихами Блока, но не

раз мне говорил, что некоторые стихотворения эпохи

«Прекрасной Дамы» носят в себе стихию хлыстовства,

* Сын Мельникова-Печерского, знатока русского северного

сектантства. ( Примеч. А. Белого. )

268

что я опровергал. Метнер мне выдвигал психологическую

опасность в поэзии тем теургизма и соловьевства, оста­

вляющих в душе яд врубелевской зелено-лиловой сирени

(или «Ночной фиалки»), что и А. А. и мне по-разному

грозит привкус врубелевской темы, т. е. грозит демон ис­

кусства за попытку выйти из сферы чистого искусства.

Это Демон, о котором в «Добротолюбии» говорится, что

это — Демон Печали: «символом этого духа служит

ехидна, которой яд, в малом количестве даваемый, уничто­

жает другие яды, а принятый неумеренно — убивает»

(«Добротолюбие», т. I — из Антония Великого «О различ­

ных порочных помыслах»). После смерти А. А. мне

показали этот текст, подчеркнутый рукой А. А., с

припиской — «Этот демон необходим для художника». Дру­

гую духовную характеристику сопровождает А. А. помет­

кой: «Знаю, все знаю» 82. Это показывает, как А. А.

в своем молчании, в скрытой своей глубине, под факта­

ми биографической жизни, наблюдал и изучал факты

состояния сознания, а не только слепо отдавался им,

т. е., будучи по природе мистиком, силился преодолеть

эту свою мистику в сторону «духовного веденья». Это

преодоление мистики без «школы опытного знания»

(духовной науки 83) возможно, но опасно, мучительно,

длительно и обставлено бывает тяжелыми ударами и раз­

очарованиями в жизни, ужасным томлением. В период:

этих испытаний вступил А. А. в 1904 году после перио­

да мистического подъема. Испытание для нас, «мисти­

ков» 1900—1902 гг., было необходимо. В том же томе

«Добротолюбия» сказано: «Впрочем, всякий, кто, подра­

жая Аврааму, изшел из земли своей и народа своего,

стал через то сильнее». Все эти места я привожу пото­

му, что они подчеркнуты рукой А. А. Лейтмотивом ски­

таний, блужданий и бесприютности — «нищий, распеваю­

щий п с а л м ы » , — завершается период, следующий за

эпохой «Стихов о Прекрасной Даме». В жизни А. А. вну­

тренне ищет пути, выходя из дому на дорогу: «Выхожу

я в путь, открытый взорам...» И внешне: в его жиз­

ни кончается период. В 1906 г. А. А. кончает универси­

тет, переселяется с женой из дома матери. Все это лишь

эмблемы другого переселения, другого ухода, начавшего­

ся еще раньше, ухода из атмосферы 1900—02 годов,

после выжидательного периода 1903 г., сопряженного