Александр Градский. Гранд российской музыки

– Практически да. Мы согласовываем примерно, что будет происходить.

Но «воспитанниками» я не хотел бы их называть. Они сложившиеся уже артисты со своей позицией. Они у меня все были на «Голосе».

– Поэтому я и говорю, что вы их наставник.

– Была другая ситуация. Там все-таки этот бешеный скач, когда нужно очень быстро решать, кто остается, кто не остается, что поет и так далее, – да, он мобилизовывал. Но одновременно и пугал. А здесь у нас спокойная обстановка. Мы можем посовещаться, что нам делать, в каком направлении совершенствоваться.

– Вы, Александр Борисович, и – «посовещаться»?

– Да, да. Вы меня постоянно трактуете как какого-то тирана.

– Как Градского.

– Ну, нет, нет. Это все ваши собственные придумки. В молодости, в юности, наверное, что-то похожее можно было увидеть. А здесь мне, наоборот, интересно, чтобы они сами все придумывали. Например – я придумал концерт памяти Вертинского. Это решено было организовать в день его рождения, 130-летия, кстати. Я был и остаюсь поклонником Вертинского. Но большинство солистов театра Вертинского никогда не пели… Они все, что угодно, могли петь, только не его произведения. А я им это все показал, объяснил, придумал. Они завелись. Стали предлагать что-то сами. И вдруг неожиданно выяснилось, что самые разные песенки Вертинского могут быть исполнены самыми разными певцами. Мы сделали концерт, который прошел очень хорошо. И на 95 % – это их заслуга, ребят. Потому что они сами себе находили песни, сами придумывали, какая аранжировка, сами решали, в каких костюмах выступать. Пришли и гости. Олег Погудин, который поет Вертинского очень хорошо; Катя Гусева, артистка замечательная; Андрей Вадимович Макаревич пришел, который тоже очень любит Вертинского, он спел два произведения. И это существенно украсило концерт. К артистам театра все наши зрители привыкли. А тут выступили гости, которые действительно это делают постоянно. К чему я это сказал? К тому, что мне самому нравится существовать здесь, в театре, как, ну… аккумулятору, что ли. Вот я аккумулирую какой-то заряд. Дальше они все сами… Если артистам надо, они подзаряжаются. Если не надо, они что-то придумывают, предлагают.

Конечно, если это явное не то, я говорю «нет». Но это бывает редко. Бывают и ошибки. Например, сольный концерт с ошибками. Сольный концерт – сложная работа.

– Это отличное название для альбома – «Сольный концерт с ошибками».

– Может быть… Но с неточностями, например, не так подобраны и расставлены песни, не так рассчитан финал отделения, на мой взгляд… Я могу это сказать. Человек ответит: «Нет, я хочу так». Я говорю, хорошо. Потом концерт кончается. Происходит в какой-то степени по-моему, то есть ошибки налицо. Я артистку спрашиваю, – ну? Она говорит, да, надо в следующий раз сделать по-вашему.

– С Бирюковой так бывает?

– Очень редко.

– Когда упомянули про концерт Вертинского, я сразу вспомнил, что вы на дочери Вертинского были женаты, на Анастасии Александровне.

– Да. И надо сказать, что она меня очень настроила, в эту сторону.

– В смысле?

– Да, да, Настя мне очень многое рассказала. Она трепетно очень вспоминала отца. Для Марианны и для Насти Александр Николаевич – божество непререкаемое во всех смыслах. Мне это было трудно по-настоящему осознать… Тем не менее я понимал, в чем смысл такого почитания. И спустя время, когда я уже по-настоящему проникся тем, что делал Александр Николаевич Вертинский, я практически с головой погрузился в его искусство. И, наконец, случилось: через столько лет я сделал такой концерт.

– А надо как-то согласовывать авторское право?

– Для разового исполнения – нет.

– То есть если бы вы снимали фильм, допустим, или делали запись на диск, то надо было бы получать согласие?

– Ну конечно, это механические права. Тогда надо было бы получать разрешение у наследников. Была ситуация с концертом в память о Галиче. Вечер этот снимал Первый канал. Случился небольшой сабантуй тире скандал: родственники Галича возражали против того, что происходило. Но мы не имели к нарушениям никакого отношения, потому что мы не записывали диск, не выпускали фильм. Снимал все Первый канал. Первый канал, видимо, решил этот вопрос. Честно говоря, с наследниками великих людей большая, я бы сказал, нравственная проблема. При жизни авторов у их родственников, то есть в перспективе – наследников, случается, вообще нет контактов с великими, зато после их смерти с наследниками чуть ли не война идет…

Я вот всем своим сказал, чтобы никому ничего не запрещали…