Александр Градский. Гранд российской музыки

Я вообще люблю, когда что-то создается. Не когда языком мелят, а когда делают. Вот посмотри вокруг. На театр! Двадцать пять лет было страданий. И теперь я могу сказать следующее. Сегодня существует некое понятие: шоу-бизнес в России. Правильно? Оно уже есть, не будем это отрицать. Мне глубоко не нравится это понятие, и все то, что с ним связано. Во всех смыслах. И в музыкальном, и в эстетическом, и вкусовом, каком угодно. Ну, я сказал, что мне не нравится. Я каким-то образом борюсь с этим? Никаким. А вот это место, «Градский Холл», является альтернативой всему шоу-бизнесу. Оно альтернативно именно в том, что здесь присутствуют и профессионализм, и вкус, и самоотдача.

– Все, я понял, какой слоган у «Градский Холл» – это альтернатива российскому шоу-бизнесу.

– Это однозначно. Она, альтернатива, существует не потому, что она в протесте. Она просто есть, и все. Нравится это кому-то или нет.

– Ваш товарищ и подельник Андрей Вадимович Макаревич…

– Подельник?

– У вас же какие-то были с ним совместные проекты.

– Огромная куча историческая. Совместные дела были. Макаревич очень не любит слово «юбилей». Оно у него ассоциируется исключительно с какими-то советскими реалиями. Только юбилеи всегда отмечает…

– Но из песни слова не выкинешь. 3 ноября – семьдесят лет Градскому.

– Дата, да.

– Что будет?

– Здесь не будем петь. В «Крокус Сити Холле» будет большой концерт, где я буду все время на сцене присутствовать. Где-то пою, где-то просто сижу. Где-то мои коллеги будут петь, солисты театра.

– Ну, как сказано, так уже сказано.

– Ну да, чего уж теперь делать. В основном это делается для того, чтобы самому себе лишний раз доказать, что ты еще в форме хорошей вокальной.

– А вы в хорошей форме?

– В отличной. Я пару лет назад бросил курить. Я предполагал, что лучше петь не буду, если брошу курить. Бросил курить – стал петь почти как в молодые годы. Неожиданно. Удивительное, удивительное преображение.

– Я, когда бросил семь лет назад курить, стал толстеть.

– Я тоже.

– Так. И что мы с этим будем делать?

– Худеть потихоньку. Я уже килограммов восемь скинул. Сейчас еще килограммов пятнадцать-семнадцать надо убрать, чтобы приличнее выглядеть.

– А как вы убираете?

– Да не ем ни черта. Овощи, фрукты. Я алкоголь почти не пью, во-первых. Не ем какие-то мучные всякие сладкие вкусности. Картошку. И так далее.

– Это все дается усилием воли?

– В какой-то степени. Сашка маленький подошел ко мне…

– В смысле сын? Александр?

– Да. Видимо, Марина его подговорила. Он подошел, внимательно посмотрел: «Папа, бросай курить». Я говорю: «Понял». И все. Бросил. Через час.

– Вы сами эту дверь открыли. Александр Александрович – он так же, как и Александр Борисович, одарен музыкально? Или еще рано говорить?

– Конечно, рано говорить. Но он интересный персонаж. Главное, очень добрый.

– То есть это не сын Градского в этом смысле?

– Может быть, я тоже был в четыре года такой. Не знаю, что со мной потом обстоятельства сделали. Переезд в Москву. Вчетвером на восьми метрах. Спанье на трех стульях вместо кровати. Все это могло привести к гораздо худшему результату, нежели тот, который мы сейчас имеем…

Нет, Сашка очень хороший. Иногда злится. Интересуется футболом.

– Ну, здесь, во всяком случае, он папин сын.

– О, я его, видимо, завел на это дело.

– То есть вы вместе смотрите?

– Да. Марина ему иногда разрешает сидеть вместе со мной. Иногда. Потому что действительно переборщить нельзя.

– С футболом нельзя переборщить?

– С телевизором. Она боится, что он на телевизор будет реагировать слишком остро. Но он не смотрит ничего другого. Даже мультфильмы особо не смотрит. Вот футбол, хоккей. И все. Он всегда помнит, кто с кем играл, как называется какая команда. «Папа, мы будем сегодня за “Барселону” болеть или за “Реал”?». Я говорю: «Я буду за “Барселону”». Он говорит: «А я буду – за “Реал”». Тут «Барселона» выигрывает. Где-то 3:1 уже. Он задумался, потом говорит: «Слушай, я, наверное, тоже буду болеть за “Барселону”». Я говорю: «Почему, потому что “Реал” проигрывает?» Он отвечает: «Да, я буду лучше болеть за тех, кто выигрывает». Я говорю: «Хорошо ты устроился». А он: «Ну, я вот так придумал. Пускай будет так. Ты не возражаешь?» Я говорю, нет, я не возражаю. Болей. Очень смешно болеть за тех, кто выигрывает. Он сам на коньках бегает в четыре года, нормально.