Александр III. Истоки русскости

В подтверждение своей правоты, я вспомнил волнительную историю с названием книги Владимира Гречухина «Лики четвертого Рима», которую он просил меня передать Александру Солженицыну. Первоначальный заголовок был простым и отвечающим сути произведения – «Князь Андрей Большой Углицкий», но после долгих размышлений Гречухин всё же дал ему иное название, то, что раскрывало замысел, сакральность и новый концепт власти – «Лики четвертого Рима». Первичным названием он мог застолбить, а это зачастую присуще было его творчеству, тему значимости личности угличского князя, отличающегося высочайшей духовностью от брата царя Ивана Третьего. После выхода этого научного труда с большим опозданием, но с таким же талантом и достоверным проникновением в историю, в Угличе была издана книга Сергея Шокарева «Андрей Большой Углицкий». Гречухин её уже не застал, но в ней есть много добрых слов о нём.

Так в чём Гречухин видел истоки глубокой русскости Александра Третьего, вернее, откуда в императоре, живущем вдали от народа русского – за высокими стенами в роскошном дворце, зарождается-пробуждается в характере, в поступках и государственном служении и деяниях эта самая загадочная русскость?!

Ответ у Гречухина самый простой, а всё гениальное, как говорится, – в простом.

Не один писатель Антуан Экзюпери считает, что все мы родом из детства… В правдивость этой мысли верит большинство жителей планеты Земля, никто её не оспаривает, многие, не только философы и писатели, но и ученые, настаивают, что это именно так. Может, потому Гречухин к одной из глав своей книги ставит эпиграмму этого французского классика – «…Все мы родом из детства». Затем, отталкиваясь от неё, развивая ее, он показывает читателю, какое детство было у будущего императора Александра Третьего.

Честно говоря, когда Гречухин однажды мне написал, что одной из причин, побудивших его сесть за написание книги об Александре Третьем, является связь столь значительной личности с его малой родиной – мышкинским краем, то я не придал этому признанию должного внимания. Подумалось: ну проехал по городу Мышкину когда-то император, остановился на пять минут, зашел в храм, ну и о чём тут писать, чем гордиться? У меня также есть подобная причина написать о царе Александре I, который, побывав на моей малой родине и, заглянув в Борисоглебский монастырь, воскликнул: «Это не монастырь, это – целый городок!», но я же не собираюсь писать на основе этого факта целую книгу.

Владимир Гречухин же сотворил значительное произведение о том, что у истоков формирования русского характера Александра Третьего стояли его земляки – уроженцы Мышкинской земли. Написал так, что при чтении не возникает ни сомнений, ни ехидства, веришь буквально в каждый факт, в каждое событие… Вот мальчик Федя Опочинин – один из немногих, кто составлял круг друзей будущего императора. Среди участников детских игр Александра и его братьев Федя Опочинин не относился к потомкам особ с княжескими и графскими титулами. Были дети князей Барятинских и Дадиани, были дети графов Толстых и Ламбертов. И лишь Федя не из княжеского рода, не из знати. В будущем он станет крупным библиофилом и издателем редких исторических документов, а главное – руководителем Мышкинского уездного земства и предводителем дворян Мышкинского уезда. Вот другой персонаж книги, имеющий связь с Мышкинской землей, и оказавший большое влияние на воспитание будущего императора – это его первая учительница Вера Николаевна Скрыпицына. Она, мышкинская дворянка, не просто хорошая знакомая императора, а наставник и педагог, обладающая могучим даром обучать и воспитывать. Заслуги её в обучении Александра русской грамоте были столь велики, что ей была дарована царем аренда на пятьдесят лет в размере двух тысяч рублей ежегодно. А когда Гречухин пишет, что царские дети называли её чуть ли не второй матерью, то имеет в виду нравственное воспитание, душевное общение, рассказы о народной жизни и русской истории. В детские годы важно получить знания, в какой стране ты живешь, какая у неё история и кто её герои. Если в воспитании Александра Второго принимали участие лишь немецкие преподаватели, презирающие русскую народную культуру и запрещающие изучать русскую литературу по причине «её крайней бедности», то из него и вырос государь, далекий от интересов русского народа. У Александра Третьего другие были учителя, потому в детстве он обрел любовь к национальным традициям и культуре и стал глубоким русским патриотом.