Александр III. Заложник судьбы

Под утро 12 апреля известие о смерти наследника дошло по телеграфу до Петербурга, оттуда пошло по губерниям, и газеты в тот день вышли с объявлением о печальном событии. «Несмотря на то, что было известно о тяжелой болезни цесаревича, весть о его кончине потрясла все слои русского общества: умер не только царский сын, умерла красота и юность с ее первой, едва вспыхнувшей любовью, умирали идеи высокого, справедливого, благородного, умирали надежды миллионов добрых людей» (М. М. Стасюлевич).

В Ницце был обнародован высочайший манифест о кончине наследника русского трона, о провозглашении великого князя Александра Александровича новым наследником.

14 апреля гроб перенесли в русскую церковь, и жители всех возрастов и званий приходили поклониться. Александр стоял в карауле, Дагмар – поодаль.

«Мы были в выпускном классе, когда умер наследник Николай Александрович. По рукам ходили французские письма какой-то фрейлины из-за границы, в которых она трогательно описывала последние дни, часы и последние слова покойного цесаревича. А также фотографическая карточка, изображавшая его – больного и худого, сидящим на стуле, за спинкой которого, положив на нее руку, стояла его августейшая невеста, молодая и очаровательная принцесса Дагмар. Каким образом попали в институт письма фрейлины, написанные к кому-то из родных или знакомых, и фотография – я не знаю хорошенько: кажется, через одну из наших классных дам, но мы читали их с жадностью и горько плакали. Горько плакали и на панихидах, которые служились в нашей домовой церкви – такая глубокая жалость охватывала сердце при мысли о безвременной кончине наследника, которому судьба сулила, казалось, столько счастья: один из самых могущественных престолов и прелестную юную невесту» (Ф. Левицкая).

16 апреля останки Николая перенесли на борт фрегата «Александр Невский», отправлявшегося в Кронштадт. Одновременно царская семья выехала в Германию, решив остановиться у Людвига III – брата Марии Александровны. Оставить Дагмар в одиночестве было бы верхом кощунства – на панихиде сжималось сердце при виде ее: семнадцати лет невеста-вдова. Ее упросили поехать вместе.

В фамильном замке гессенских герцогов Дагмар провела несколько дней, ухаживая за императрицей: Мария Александровна чувствовала себя очень плохо. Граф Шереметев писал в Петербург, что «государыня внутренне умерла и только внешняя оболочка живет механической жизнью». Общее горе сблизило всех.

Печальное лицо датской принцессы вызывало у Саши жалость, он старался быть ласков с ней, но когда император сказал, что сыну придется на ней жениться, Саша опешил! Он был влюблен в Марию Мещерскую, да и зачем ему, русскому, иностранка? Пусть она будет и того лучше, но династический брак ему ненавистен – если жениться, так по любви!

– Я отказываюсь от будущей короны.

– Не имеешь права ставить личные интересы выше державных!

Император как будто забыл, что сам он женился по любви, хоть его мать категорически была против, поскольку мамаша принцессы гессенской рожала детей от камергера, с которым жила открыто, а герцог гессенский вынужден был признавать их своими под прессом влиятельных родственников супруги.

Не веря еще в возможность такого брака, Александр оставался с Дагмар в самых дружеских отношениях. Говорили о Никсе; Саша свое вспоминал, принцесса – свое, вместе курили в саду, чтобы принцессу никто не увидел.

– Приехать великим князем, а уехать наследником – тяжело, – признавался ей Александр. – В особенности лишившись самой верной моей опоры, лучшего друга и брата. Я одно только знаю: что я ничего не знаю и ничего не понимаю… И тяжело, и жутко, а от судьбы не уйдешь… Прожил я себе до двадцати лет, и вдруг сваливается на плечи такая ноша!

Вскоре Дагмар уехала в Данию, а 9 мая император с семьей отправился в Петербург. В пути говорили о дальнейшем образовании Александра, и в Петербурге пригласили преподавателей необходимых дисциплин.

Среди царской родни зашушукались. Великая княгиня Елена Павловна уверяла, что Александр не справится:

– Управление государством должно перейти к Владимиру. – Хоть Владимир никакими талантами не выделялся.

Родной дядя Константин Николаевич вообще отзывался об Александре презрительно, да заодно о Владимире. Профессор А. И. Чивилев, узнав, что его бывший ученик объявлен наследником престола, ужаснулся, а в разговоре со своим коллегой К. Н. Бестужевым-Рюминым пожалел, что государь не убедил Александра отказаться от своих прав.

Александр начал слушание лекций – историков, правоведов, экономистов. Это были вводные курсы. Английскую литературу читал ему М. Мечин, и 31 мая провел последний урок. Александр отметил в своем дневнике: «Мне всякий раз жаль кончать с каждым учителем занятия, потому что разом прерываются все близкие отношения между учителем и учеником».