Александр Иванович ГУЧКОВЪ и Великая русская революция

26 февраля, казалось, правительственные силы берут верх. Центр города был оцеплен патрулями, хотя это не напугало толпу, и она настойчиво, как и все предыдущие дни, рвалась в центр.

В эти же дни, Александра Федоровна пишет Николаю II, где также указывает на «недостатки» и называет виновных.

25 февраля 1917 года. Царское Село. Александра: «…Здесь необходимо иметь настоящий кавалерийский полк… а не запасных, состоящих из петербургского люда. Гурко не хочет держать здесь твоих улан, а Гротен говорит, что они вполне могли бы разместиться»630.

26 февраля 1917 года. Царское Село. Александра: «Вся беда от зевающей публики, хорошо одетых людей, раненых солдат, курсисток и проч., которые подстрекают других…»631

Накануне, в ночь, были проведены аресты и задержан ряд активистов. При этом два члена Рабочей группы были арестованы на собрании, прямо в помещении ЦВПК. Уже вечером, 26 февраля, председатель Государственной Думы М. Родзянко получает Указ об отсрочке работы сессии Государственной Думы. Он позже писал: «В ночь с 26 на 27 февраля мною был получен указ о перерыве занятий Государственной Думы, и таким образом возможности мирного улаживания возникающего конфликта был положен решительный предел, и тем не менее Дума подчинялась закону, все же надеясь найти выход из запутанного положения, и никаких постановлений о том, чтобы не расходиться и насильно собираться в заседании, не делала»632.

«Часам к пяти уже могло казаться, что царизм снова выиграл ставку и движение будет раздавлено»633, — был уверен Н. Суханов.

Родзянко же, поездив по улицам города и «своими глазами» увидев «масштаб революции», шлет телеграмму Николаю II о необходимости немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны сформировать правительство634.

И только правые, опять в той же газете «Земщина» от 26 февраля 1917 года, абсолютно верно указывали на главного организатора — А. И. Гучкова. Обращаем внимание, что они не указывают ни на Милюкова, ни на Керенского, Родзянко, ни на кого-то другого, а именно на Гучкова А. И.: «Какие же „меры“ нужно принять правительству? Да, прежде всего, выйти из своего „паралича“ по отношению к самому А. И. Гучкову…»635

Для изменения ситуации срочно нужен был решительный шаг, коренной перелом, и он наступил 27 февраля.

27 февраля восстал Волынский полк636.

Сошлемся опять-таки на исследование С. Куликова. «Утром 27 февраля, в решающий день Февральской революции, именно руководители ЦВПК инициировали восстание Волынского полка. Во всяком случае, по авторитетному мнению Иорданского, выступление волынцев „получило направление от военной организации“ Гучкова, согласно же данным французского генерала М. Жанена и Оболенского, каждый солдат, участвовавший в бунте 27 февраля, как и в состоявшемся накануне выступлении Павловского полка, ежедневно получал из „революционного фонда“ по 25 рублей»637.

Именно это событие, переход солдат на сторону восставших, определялся в советской историографии как важнейшее событие, во многом определившее победный результат революции.

Николай II записал в своем дневнике: «27 февраля. Понедельник. В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия»638.

Рассмотрим более подробно сам ход этого восстания. До нас дошли интереснейшие воспоминания одного из лидеров восстания Т. Кирпичникова.

До 27 февраля солдаты Волынского полка несколько дней принимали участие в усмирении участников уличных беспорядков. В ночь с 26 на 27 февраля в казарме полка фельдфебель Т. Кирпичников провел собрание с несколькими младшими командирами, где обсудили сложившуюся ситуацию. Все были недовольны тем, что их заставляют принимать участие против своих же граждан. На собрании было решено, что наутро, сразу после прихода командира, заявить ему, что они отказываются от участия в столь сомнительных, по их мнению, действиях.

Здесь важно оговориться, что, по воспоминаниям самого Т. Кирпичникова, никаких разговоров о революции, свержении царя и других подобных действиях не было. Они всего лишь не хотели участвовать в карательных операциях. Далее события разворачиваются следующим образом.

Около 8 утра в казарму пришел начальник учебной команды штабс-капитан Лашкевич. Вместо ответа на приветствие, по предварительному сговору, все прокричали: «Ура!». После небольшой перепалки офицеру объявили, что они не желают выступать против населения — «Довольно крови!», «Стрелять больше не будем!» Далее Кирпичников вспоминает: «Тогда я приказал Лашкевичу выйти из коридора». Офицер покидает казарму и выходит на улицу. И тут, уже на выходе из ворот на улицу, — раздается выстрел. Штабс-капитан Лашкевич погибает639.