Александр Лукашенко: политический портрет

ГЛАВА 13

КАДРОВАЯ ПОЛИТИКА

Многие руководители уже просто боятся. Но если ты честный человек, чего ты боишься? Се­годня на коне - завтра под конем. Это касает­ся всех сидящих в этом зале. От тюрьмы и от сумы не уйдешь.

А. Лукашенко. Белорусский рынок, 1997, № 45.

Мною было принято решение: никаких льгот и преференций с 2000 года. И что вы думаете? Харлап (министр промышленности. - Авт.) в истерике бьется. Сергей Степанович (Линг, премьер-министр. - Авт.) каждый день на ра­боту едет - дрожит. Михаил Владимирович Мясникович (глава Администрации президента. - Авт.) каждый день ко мне прибегает и пла­чет. Тоже об стенку головой: ой-ей-ей, что-то там произошло.

А. Лукашенко. Белорусская газета, 2000,14 февраля.

Исходя из своих представлений о мире, убежденности в решающей роли субъективного фактора, Лукашенко следует известному принципу, что «кадры решают все». Он не признает возможности саморегулирую­щейся общественной модели, а делает ставку на ручное управление про­цессами. И если что-то плохо работает, считает президент, то надо менять не систему, а руководителей.

Статус номенклатуры

Тезис о том, что Лукашенко воссоздал систему, похожую на совет­скую, нуждается в существенном уточнении применительно к статусу чи­новничьего аппарата. С одной стороны президент, как во времена СССР, дал номенклатуре огромную власть над бесправным народом, освободил от контроля снизу, от необходимости обращать внимание на мнения лю­дей. Но платить за это ей приходится резким понижением своего соци­ального и правового статуса. В отличие от поздних советских традиций, когда принадлежность к номенклатуре была неотчуждаемой и едва ли не передавалась по наследству, сегодняшняя белорусская элита имеет очень мало гарантий сохранения своего положения, весьма призрачные перспек­тивы.

В политической модели, созданной Лукашенко, он отказался от тра­диций не только времен перестройки, в ходе которой Горбачев пытался поставить госбюрократию под контроль народа, что стало одним из фак­торов краха тоталитарной системы. Лукашенко отбросил и опыт функционирования госаппарата в брежневские времена, и уже в независимой Бе­ларуси в период правления Кебича, когда класс чиновников превратился в самостоятельную политическую силу со своими собственными интереса­ми, в значительной мере диктующую свою волю лидеру.

Лукашенко воссоздал сталинскую модель взаимоотношений вождя и госаппарата. В этой модели госбюрократия перестает быть тем всевласт­ным «новым классом» (по Джиласу) или «номенклатурой» (по Восленскому), как в последние десятилетия существования советского строя, ибо принадлежность к правящему классу предполагает если уж не высокую самооценку и определенный уровень собственного достоинства, ответетвенность за судьбу страны, то хотя бы элементарную защищенность от произвола, корпоративную солидарность.

В Беларуси чиновничий аппарат перестал быть субъектом политики а превратился в послушный и безропотный инструмент в руках правите­ля. Белорусская номенклатура эволюционировала даже не в слой наемных работников на службе у хозяина, ибо в этом случае действуют некие зара­нее известные правила игры, заключается какой-то юридический договор, который соблюдают обе стороны. И даже не в личных вассалов сюзерена, ибо система вассалитета в средневековой Европе предусматривала взаим­ные обязанности. Не только вассал должен был выполнять распоряжение сюзерена, но и последний обязывался защищать вассала, обеспечивать ему безбедные условия существования.

Белорусская модель больше напоминает восточные тирании, в кото­рых чиновники и народ находятся в разной степени крепостной зависимос­ти от единовластного самодержца; сословия отличаются не правами, а по­винностями. Из правящей номенклатуры, как тогда говорили, «партии влас­ти», руководители всех уровней превратились в подданных Его Величества, их социальный и должностной статус зависит от изменчивости настроения «батьки», его сиюминутных политических интересов. «Человек госуда­рев» - так охарактеризовал себя министр внутренних дел Ю. Сиваков.

После ноября 1996 года высшее чиновничество лишилось не только механизмов лоббирования своих интересов, но даже оказалось неспособным выработать систему корпоративной защиты от произвола правителя, гарантию личной безопасности. Ведь руководителя любого уровня можно посадить в тюрьму просто по приказу президента.