Александр Лукашенко: политический портрет

Для меня эти люди одинаковые. Вы их называете высокопоставленны­ми политиками. Я так не считаю. Они обычные люди, и как они могли быть высокопоставленны, для меня совершенно не понятно. Это что, по должнос­ти? Так они никакие должности не занимали. Они были в моем правитель­стве. И Виктор Гончар занимал должность вице-премьера, потом махнул рукой и ушел. Не знаю, правда, при чем тут, как вы сказали, Красовский? Красовский никаким поставленным не был. Дима Завадский - это оператор, который со мной работал. Я не понимаю вообще, какое он имеет отношение к политике? Вот у вас ребята работают операторами, какую они политику проводят? Какой они вред могут приносить, тем более - президенту? Ну ладно, если президент виноват и виновен чуть ли не в том, что эти люди пропали. Но причем тут Дима Завадский, причем тут Витя Гончар, с кото­рым мы постоянно были вместе, мы дружили с этим человеком. Красовский или Красуцкий? Красовский - бизнесмен, да? Я его никогда не видел, не слышал, узнал о нем только тогда, когда человек куда-то исчез. Захаренко, бывший министр. У этого Захаренко был бизнес с Украиной. Вы вот этот вопрос изучите, если вам интересно. Кому-то задолжал, предупреждали его, смотри, будь внимательнее. Не я предупреждал, а люди, с которыми он в МВД работал. Нет, у меня бизнес! Задолжал миллионы. Мы и эту версию рассматриваем. Мы ни одну из версий не отбрасываем.

И самое главное, вам, наверное, это известно, в одной из стран мы кое-кого увидели. И быстро дали запрос - дайте нам информацию. Вот он у нас исчезнувший, а там ходит. Фотографии были и статьи в газетах, у них, не у нас. До сих пор нам информацию не представили. Понимаете, и целый конгломерат вопросов.

И самое главное, что ни родственники, ни близкие не пытаются ока­зать поддержку, чтобы установить истину. Все политизировано. Надо ин­тервью дать? Жену, дочку, родственника, сына везут в Москву, в Литву, еще куда-то. Все это используется целенаправленно — против Лукашенко. Если это вам хочется использовать, то пожалуйста.

Я еще раз подчеркиваю, что я к этому привык. К этим выпадам. Это, конечно, моя беда, что у нас столько людей пропавших, но у вас не мень­ше, по удельному весу. Это беда любой страны, и я не вычленяю их как высокопоставленных политиков. Они у нас были поставлены все на оди­наковый уровень. И, кстати, они не были оппозиционерами.

Журналист: Виктор Гончар был оппозиционером.

Лукашенко: Виктор Гончар? Ну какой он был оппозиционер?! Кто денег заплатит, на того он и работал, ну что вы говорите. Ну я Виктора знаю лучше, чем вы.

И дальше, предъявление претензий со стороны родственников: где мой муж, где мой сын и так далее. Это я, прежде всего, должен спросить у семьи, где ваш муж, где ваш сын? Почему вы не смотрели, когда он не был исчезнувшим? Почему вы внимания не обращали? Как его не стало, это стало политикой и заработком для них. Мы это тоже хорошо знаем. Поэтому не надо на этом делать политику. Поэтому не надо на этом горе людском строить политику против Лукашенко, против страны. Не надо, это выгоды не принесет».

В данном фрагменте в концентрированном виде изложены все аргу­менты, призванные вывести высшее руководство Беларуси из-под подо­зрений в причастности к этим преступлениям.

Лукашенко прибегает к своей традиционной демагогической мане­ре, когда ему задают неприятный для него вопрос. Он подменяет предмет обсуждения, пытается спрятать острую проблему за другим сюжетом, пе­реходит к иной теме. Его спрашивают об исчезновении известных поли­тиков, а он отвечает, что в Беларуси, как и в соседних странах, пропадают сотни, тысячи людей, «для меня эти люди одинаковые».

«Да, но мы говорим о высокопоставленных политиках», - уточняет журналист, имея в виду Ю. Захаренко и В. Гончара. Но белорусский ли­дер изящно выставляет на первый план Д. Завадского и А. Красовского. Дескать, какие же они высокопоставленные: первый был телеоператором, второй - бизнесменом.

Видимо, сама постановка вопроса вызывает у Лукашенко раздраже­ние. «У нас нет высокопоставленных политиков», - разъясняет он неос­ведомленному литовцу, который не понимает, что политик в Беларуси только один, других быть не может по определению. Дальше президент продолжает: «Вы их называете высокопоставленными политиками. Я так не считаю. Они обычные люди, и как они могли быть высокопоставленны, для меня совершенно не понятно. Это что, по должности? Так они никакие должности не занимали. Они были в моем правительстве. И Виктор Гончар занимал должность вице-премьера». Это восхитительная фраза, пре­красно иллюстрирующая известную формулу классика: перед деспотом все равны, а именно равны нулю.

Лукашенко идет дальше, утверждая, что эти люди не были и оппо­зиционерами. Смысл этой реплики состоит в том, что в таком случае не было необходимости их устранять. Литовский обыватель не знает правду, его можно «грузить» чем угодно, а в белорусских государственных СМИ интервью не было опубликовано. Президент уверяет, что дружил с Викто­ром Гончаром. Разве можно покушаться на друга?