Александр Лукашенко: политический портрет

Публицист Анатолий Майсеня, погибший накануне ноябрьского ре­ферендума 1996 года, незадолго до смерти опубликовал статью под знаме­нательным названием «Беларусь во мгле». Он писал: «Сегодня уже не надо быть провидцем, чтобы разглядеть, что Лукашенко со своей утробной, не­развитой философией и со своим «новым порядком» опоздал родиться лет этак на пятьдесят. И что это выглядит нелепо на рубеже XXI века. Что, впрочем, не убавляет трагизма происходящего в Беларуси. Политический кошмар, восставший из прошлого».

Действительно, то, что происходит в Беларуси, выходит за пределы европейского сознания. Страна с достаточно высоким, по мировым мас­штабам, уровнем образования и культуры, расположенная в центре кон­тинента, на котором бурно развиваются демократические процессы, в политическом смысле напоминает феодальную монархию, средневековое удельное княжество.

Лукашенко удалось навязать обществу свои правила игры. Обще­ственная порода оказалась пластичной и податливой. Население поражено тяжелой апатией, глубокой безысходностью, непреодолимым пессимиз­мом, полным неверием в возможность перемен, страхом, моральным реля­тивизмом. Подозрения в причастности руководства государства к исчез­новению своих противников не стали для граждан шоком, не повлияли на его общественную поддержку.

Предварительные итоги

У любого политика, долгое время находящегося у власти, кроме ре­шения сиюминутных государственных проблем, отражения угроз своему господству, рано или поздно, осознанно или в глубине подсознания возни­кает вопрос о своем месте в истории, памяти современников и потомков. Как оценить эти 16 лет? Что получилось в итоге? Безусловно, страна изме­нилась. Вот только в какую сторону? Задумывался ли Лукашенко, какую историческую миссию он избран выполнять историей? Пока он успешно выполняет миссию реставратора и охранителя старой системы, покоящейся на идее порядка и стабильности.

Сам Лукашенко дает противоречивые ответы на эти вопросы. Вот один из вариантов в интервью российской газете «Известия» в августе 2009 г.: «По-разному можно эти годы оценивать. Что это тут - дикта­тура, авторитарное управление, ручное или еще какое-то, рыночное, не рыночное, но у нас есть страна. В этой стране есть что поесть, люди одеты, обуты... Здесь можно жить и здесь можно зарабатывать, если ты хочешь». Прямо скажем, здесь президент оценивает свои достижения весьма скромно.

Российские эксперты С. Кара-Мурза и А. Ципко, с симпатией отно­сящиеся к политике руководства Беларуси, предпринимали попытки дока­зать историческую закономерность и эффективность белорусской модели, представить ее как альтернативу реформам в России и других постсовет­ских государствах. Основная их мысль сводится к тому, что «проект Лу­кашенко» - это едва ли не оптимальная модель «постепенного, щадящего ухода от коммунизма», адаптации к реалиям новой эпохи в противовес шоковой трансформации, происшедшей под влиянием Запада в соседних странах.

Безусловно, «проект Лукашенко» - это консервативная реакция бе­лорусского общества на вызовы модернизации и глобализации, бунт про­тив назревших реформ. Можно согласиться, что в рамках этой социальной модели значительная часть населения ощущала, да и сейчас ощущает пси­хологический комфорт.

Однако считать белорусскую модель адаптационной к современным историческим тенденциям, способом постепенного ухода от коммунизма можно было бы при условии, если бы страна пусть медленно, но двигалась по пути реформ, эволюционировала в направлении рыночной экономики и демократии при сохранении социальных функций государства. Можно было бы оправдать политическую систему мягкого авторитаризма, который обеспечивает постепенный переход от тоталитаризма к демократии. Такая система постепенно, шаг за шагом увеличивала бы возможности влияния народа на власть, повышала его политическую культуру, приучала насе­ление к участию в управлении, развивала гражданское общество, расши­ряла полномочия парламента, права оппозиции, независимых СМИ и т. д. Только в этом случае «проект Лукашенко» был бы отчасти исторически оправдан.

Но в белорусской социальной модели происходит нечто противопо­ложное. В экономике вместо создания рыночной инфраструктуры, разви­тия мелкого бизнеса, расширения негосударственного сектора происхо­дило неизменное возрастание роли государства в хозяйственной деятель­ности.