Александр Пушкин: близкая эпоха

Ни у кого из присутствующих не возникло и тени сомнений в том, что именно этот череп принадлежал достопочтенному предку Дельвигов, ведь Александр читал свою стихотворную презентацию с выражением. Никто даже не заметил, что поэт в середине презентации плавно перешел на прозу, а потом, в финале, вновь элегантно вернулся к рифме. После убедительного поэтического слова хорошо зарифмованный череп наполнился вином и торжественно пустился по кругу.

…Изделье гроба преврати
В увеселительную чашу,
Вином кипящим освяти
Да запивай уху да кашу…

Уникальная театральная презентация древнего головного каркаса с готической славой происходила на именинах Андрея Ивановича Дельвига – двоюродного брата пушкинского друга Антона.

№ 3. Театральная дуэль («быль небылицею приправлю»)

Дуэли бывают разные. Жестокие, беспощадные, нелепые, формальные. Но бывают и театральные: мы как бы стоим в партере и смотрим на сцену…

Вспомним еще раз историю дуэли с Кюхельбекером из-за эпиграммы Пушкина, когда первый прострелил случайно своему секунданту Дельвигу фуражку. После этого Пушкин, отбросив со смехом свой пистолет, побежал с ним обниматься, приговаривая финальную реплику:

– Послушай, товарищ, без лести ты стоишь дружбы, без эпиграммы – пороху не стоишь!

Театра во всем этом ощутимо больше, чем реальной жизни.

И последнее из наших театральных номеров – художественное чтение в полутемной палатке, и мы опять забегаем вперед: это лето 1829 года.

Историческая справка:

Использование черепа в качестве чаши – традиция древняя.

Святослав, сын Игоря и Ольги, возвращаясь в Киев после ловкого подписания мира с Византией тысячу с лишним лет назад, был убит на днепровских порогах печенежским ханом по имени Куря, который захотел, чтобы его будущий сын обладал такой же силой и образованием, как и русский князь. Убив Святослава, жестокий Куря выпил со своей женой, будущей матерью будущего сына, вина из княжеского черепа, и вопрос передачи силы и среднего образования потомству был эффективно решен.

№ 4. Походное художественное чтение: Пушкин и Схакеспеаре

Во время путешествия в Арзрум Пушкин в зоне боевых действий с турецкой армией (в районе Соганлугского хребта) проживал в палатках генерал-майора Николая Раевского-младшего и публициста Михаила Юзефовича, отказавшись от предложения главнокомандующего Паскевича ночевать в палатках генерального штаба (хоть там и завтрак ощутимо лучше).

Зато у Юзефовича Пушкину было удобнее заниматься публичным чтением Шекспира – он проводил теплыми турецкими вечерами мастер-класс по переводу великого английского драматурга, превратив палатку в импровизированный концертный зал. Читал Пушкин с выражением, но несколько странно, как показалось слушателям, которые английского толком не знали. Просто чувствовали, что чтец предпочитает какой-то интересный диалект этого языка. Что-то дерзкое, южно-валлийское. Никто лишних вопросов не задавал, ведь Пушкин в военном лагере постоянно носил черный сюртук с блестящим цилиндром – и солдаты принимали его за полкового священника.

Впрочем, для окончательного уточнения географии диалекта в палатку был приглашен граф Захар Григорьевич Чернышев. Заходит он в палатку Юзефовича в качестве эксперта, внимательно слушает художественное чтение Шекспира в исполнении Александра Пушкина и вдруг начинает хохотать – во всю мощь бывшего кавалергарда. И ведь вовсе не комедию читал Пушкин…

Что же так развеселило Захара и почему он уточнил у Пушкина, на каком языке он все-таки читает?

– На английском, – отвечал, расхохотавшись в ответ, Пушкин, – только читаю я его, как латынь, проговаривая все буквы!

Знаменитый монолог Гамлета в изложении латиниста выглядел бы так:

– То бе ор нот то бе – тхат из тхе куестион…

Попробуйте проговорить этот замечательный звуковой ряд вечером, при красивом закате, и вы почувствуете себя сидящим в палатке Михаила Юзефовича летом 1829 года.

Ну а фамилия автора монолога, сказавшего, что весь мир – театр, читалась бы в таком случае:

Схакеспеаре…