Александр Великий. Дорога славы

   — Друзья мои, — говорю я, — позвольте мне напоследок сказать несколько слов насчёт противника. Негоже нам ненавидеть этих людей и радоваться их смертям. Мы идём в бой не ради захвата их земель и богатств, но ради того, чтобы стать во главе Эллады. Если повезёт, то, когда Филипп двинет войска в Азию, многие из них будут сражаться против персидского владычества бок о бок с нами. Но, помня это, не забудем и другое: сейчас нашей первейшей целью является разгром «священного отряда». Никакая армия никогда не выигрывала сражение после того, как было уничтожено её лучшее, сильнейшее подразделение. Тут не должно быть сомнений: уничтожение «священного отряда» есть та задача, которую поставил перед нами наш царь!

Слышен одобрительный гул: от нерешительности моих товарищей не осталось и следа. Теперь они подобны скаковым лошадям, бьющим копытами у ворот.

   — Но мы с вами, братья, должны не просто превзойти противника мощью. Мы должны дать ему почувствовать наше превосходство в достоинстве и благородстве. Да не уронит никто из вас свою честь! Всякий, кто будет пойман на мародёрстве, горько об этом пожалеет, а отряд, который увлечётся резнёй, я переведу в тыловые подразделения.

Рассвет застаёт всех в строю, в полной готовности. Филипп не привык тянуть, и мы видим, как выехавший вперёд всадник взмахивает царским штандартом.

Это сигнал к атаке.

Глава 7 ЗУБЫ ДРАКОНА

Мой отец не верит в барабаны или трубы. В его армии ритм строевого шага поддерживается командами младших командиров. Их голоса грубы, но звучат ритмично и разносятся над полем даже на ветру, не хуже любой музыки. У каждого десятника своя манера, но всех их роднит наличие лужёной глотки. Бывали случаи, когда хорошие воины не получали продвижения из-за отсутствия командного голоса, тогда как посредственные бойцы были обязаны своей карьерой именно этому качеству.

Первой трогается с места пехота Филиппа. Царь возглавляет правый фланг, я левый, а центром командует Парменион. Неровности почвы мешают рассмотреть наступающие отцовские шеренги как следует: они находятся в двенадцати стадиях от меня и станут по-настоящему видны лишь при сближении с неприятелем. О том, что отцовские бойцы уже выдвинулись вперёд, я сужу по тому, что занимающие центр отряды Пармениона выравнивают строй, опускают вперёд сариссы и, уравновесив их на перевязях, начинают движение. Сколь же великолепен вид этого блестящего воинства! Справа и слева от железной стены пехоты нетерпеливо ржут и бьют копытами кавалерийские кони.

Нас и противника разделяют шестнадцать сотен локтей. Выворачивая шею, я высматриваю Гефестиона, сидящего верхом впереди своей конницы. Его шлем, железная «causia» с забралом, начищен до серебряного блеска, он восседает на ретивом, семнадцати пядей росту, гнедом скакуне с белой звёздочкой во лбу и белыми «чулками» на всех четырёх ногах. На всём поле битвы не сыскать ни коня, ни всадника краше.

Как это часто бывает перед сражением, по ничейной земле вовсю носятся ватаги местных сорванцов, за которыми с лаем гоняются их собаки: и те, и другие забавляются от всей души. Конные курьеры, и наши и вражеские, скачут туда-сюда вдоль строя, развозя донесения и приказы, меняющиеся порой в последнюю минуту. Иногда они встречаются, обмениваются приветствиями, и, случись одному упасть, другой помогает ему взобраться в седло. Им предстоит сразиться, но они относятся друг к другу без злобы. По причине, остающейся для меня загадкой, поле будущей битвы всегда привлекает птиц: сейчас над ним стремительно проносятся ласточки и стайками вьются ржанки. А вот ни женщину, ни кошку там нипочём не увидишь.

Вслед за центром, возглавляемым Парменионом, приходит время подтянуться и моему крылу. Я киваю Теламону, он подаёт знак отрядным командирам. Пехотные сотники выступают вперёд, старшие десятники занимают свои места, острия сарисс направлены вперёд.

   — Выровнять строй! Приготовиться!

На счёт «пятьсот» мои полки приходят в движение. Ширина поля составляет почти двадцать стадиев: оно слишком широко, чтобы управлять передвижениями всей армии из единого центра. Я, например, со своего места не могу даже увидеть Филиппа, не то чтобы подъехать. Сегодня нашей армии предстоит сражаться не в одной битве, но сразу в трёх: справа, слева и в центре.