Александр Золотая Грива.

Матросы, всё как на подбор здоровенные, жилистые, злые, вначале посмеивались над чудачеством столичного вельможи, от которого на версту разило душистой водой и притираниями. После шести дней трудного перехода они уже не смеялись. От вельможи пахло крепким мужским потом, розовое лицо заросло жёсткой щетиной, скулы обветрило. Лицо отвердело, взгляд стал острым, прицельным, как у воина. Дряблое тело, покрывающееся от лёгкого ветерка мелкими пупырышками, теперь блестело от пота, как отполированная сталь, спина и грудь бугрились мышцами, выпуклый животик провалился, на его месте теперь была плоскость, расчерченная ровными квадратиками мышц, словно шахматная доска. Длинные руки перевило канатами жил, они стали больше похожи на грубо оструганные вёсла, чём на руки. Бёдра сузились и больше не сотрясались при ходьбе, как студень на блюде.

Когда дромон только-только коснулся боком причальной стенки, Александр легко спрыгнул с палубы на доски причала, махнул рукой на прощание и бодро зашагал по грязной дороге к виднеющейся на горизонте крепости. Там его ожидал стратиг Михаил.

Капитан имперского дромона отдал последние команды на швартовку. Спустился по скользкой от воды лестнице с мостика. Подошёл боцман, он же старший абордажной команды. Лицо исполосовано шрамами, один глаз закрыт чёрной повязкой, спросил:

- Слышь, капитан, что за фрукт с нами шёл, а? Сначала вроде девки в штанах был, весь такой розовый, мяконький, у меня кое-кто посматривать стал на него, а воняло духами - фу, аж голова болела. Потом на вёсла сёл, грёб как чёрт морской, в рыло дал одному, другому - тем самым, что посматривали... Теперь вон какой гвоздь корабельный!

Капитан обернулся вслед уходящему, непроизвольно опёрся рукой на просмолённый канат, ругнулся.

- Чёрт, какого тут ... - раздражённо сплюнул сквозь зубы, но не в воду - дурная примета! - а на землю. - Слыхал я, большой человек он, вроде как ипостратиг, царь, бог и воинский начальник, второй после Михаила здесь, на севере.

- Вона как! - удивился боцман. - Ого, целый генерал веслом загребал возле меня! Да-а, я его матюгами крыл ... э-э ... подбадривал, а он ни разу не окрысился? Я думал, солдат простой.

- А может он и хотел в солдатской шкуре побыть? Примерился, каково простым-то служить ... да матюгов твоих послушал, запоминал небось ... ха-ха ... а теперь ... ха-ха ... взбодрит!

- Точняк, капитан, - согласился боцман, - ты прямо как в лужу смотришь. Пехота за зиму жирок нагуляла, отоспалась, отъелась, теперь потыкать рылами в грязь - самоё то, что б служба мёдом не казалась.

- Рад, дорогой друг, очень рад, - отрывисто произнёс Михаил при встрече, - вы к нам надолго?

- Пока война не кончится, - улыбнулся в ответ Александр.

- Тогда навсегда, - тоже улыбнулся Михаил, - садитесь к столу, сейчас поужинаем, а потом я введу вас в курс дела.

Ужин всесильного стратига был просто нищенским по сравнению с теми пирами, что закатывали столичные офицеры даже среднего звена. Состоял из обыкновенной курицы, зажаренной целиком на вертеле и большой глиняной кружки холодной воды.

Александр с удовольствием отпил громадный глоток ключевой воды, достал нож размером в локоть и одним ударом расчекрыжил раскалённую курицу пополам. Простая глиняная тарелка жалобно тренькнула и развалилась. Запах прожаренного со специями мяса вырвался наружу, горячей волной захлестнул, закрутил, завертел ... Голодный, как медведь после зимней спячки, Александр едва не зарычал от жадности. Схватил половинку, с хрустом выдрал ногу, проглотил, схватил остальное и молниеносно сожрал чуть не целиком с костями. Перечный жар опалил гортань, слёзы навернулись. Залпом выпил воду, немного полегчало.

Поднял глаза. Стратиг сидит напротив, держит двумя пальчиками куриную ножку, аккуратно обёрнутую белой салфеткой.

- Вот чёрт, - усмехаясь, сказал Михаил, - я думал, ко мне столичная штучка приедет, боялся опозориться грубыми манерами. Вы, оказывается, умеете вести себя за столом. Эй, там... Принести красного вина, аджики, чёрного хлеба. Что ни будь ещё? - обратился к Александру.

- Ещё курицу, лучше гуся, - ответил тот, доедая вторую половину.

- О, да! Простите, я должен был сам догадаться.

Утром стратиг представил нового командующего офицерам, солдатам, после чего Александр отправился в инспекционную поездку. В дороге, утомительной и опасной, прошла неделя. По возвращении на военном совете было решено начать подготовку к летнему наступлению немедленно. По плану, составленному Александром ещё в дороге и утверждённому стратигом, войскам надлежало приступить к обучению, не ожидая сухой погоды, чего раньше никогда не было. Отныне в любую погоду со всеми проводилась тренировка в полной боевой выкладке. Александр поставил в строй всех, даже маркитантов, мотивирую тем, что и они могут оказаться в гуще сражения в любой момент. От занятий освобождались только лежачие больные. Те, кто мог двигаться, обозначали противника на поле боя.