Александрийский Мусей от Птолемеев до Октавиана Августа

Платон, выкупивший сочинение Филолая у родственников философа или получивший его в подарок (Diog. Laert., III, 1, 9; VIII, 6, 84–85), создаёт свою Вселенную в диалоге «Тимей». Там он прямо заявляет, что Космос сотворён божественным демиургом, по идеальному прообразу (Tim. 37d). Земле возвращается положение центрального тела, из девяти сфер сохраняется семь, а относительно прочих планет вопрос оставляется открытым (Op. cit., 38d-e) Аристотель, критически разобрав труд Филолая, умножает количество сфер, вводя эпициклы, и полностью устраняет из Вселенной ненаблюдаемые объекты – Первоогонь и Противоземлю. Но и у Платона, и у Аристотеля остаётся незыблемой пифагорейская идея числовой гармонии Вселенной, подобной той гармонии, что открывается нам в музыке.

3

Возможным местом рождения Филолая (Vitr., I, 1, 16)[103], или, по крайней мере, местом его долговременной преподавательской деятельности (Diog. Laert., VIII, 1, 46; Cic. De orat., III, 34, 139), был южноиталийский город Тарент. После погромов против приверженцев учения в Кротоне и Метапонте, последовавших между 500 и 490 гг. до Р. X., туда бежали единственные оставшиеся в живых пифагорейцы Архипп и Лисид (Jambl. De vita Pyth., XXXV, 248). Три поколения спустя, пройдя обучение у Филолая, пифагореец Архит семикратно избирался стратегом Тарента, то есть, фактическим становится правителем города, так как стратеги распоряжались не только войсками, но и городскими финансами. При нём пифагорейский союз возрождается и процветает. Известно, что в V–IV столетиях до Р. X. в Таренте проживала самая многочисленная пифагорейская община. Ямвлих, перечисляя знаменитых последователей Пифагора, называет сорок пять имён тарентийцев (De vita Pyth., XXXVI, 267). Среди них (кроме Филолая и Архита), врач Ликон, ботаник, изучавший целебные свойства растений. (Athen., II, 69е). И врач Иккос, который, сам будучи спортсменом и победителем на Олимпийских играх, как и Пифагор, разрабатывал лечебные диеты и практиковал оздоровительную гимнастику. За ними следуют учивший о музыкально-числовой гармонии души Эхекрат[104], которого Платон сделает участником диалога «Федон», Клиний, предлагавший «усмирять» музыкой страсти души, Еврит, автор трактата «О судьбе», инженер Зопир, строивший боевые машины для сиракузского тирана Дионисия Старшего. Участницами союза были и женщины – тарентийки Габротелия (дочь пифагорейца Габротела) и Писиррода. Добавим к списку Ямвлиха также Аристоксена – музыковеда, написавшего знаменитые «Элементы гармоники» (отсюда его прозвище Аристоксен Гармоник).

Поэтому напрашивается вывод о наличии общего центра, где учились, преподавали, занимались мусическими искусствами и науками эти выдающиеся личности италийского города.

В Таренте был свой городской Myсей, о котором кратко сообщает историк Полибий (VIII, 29), излагая события 212 г. до Р. X. (осада Тарента Ганнибалом во время Второй Пунической войны). Полибий упоминает пиршество в Мусее римского градоначальника Гая Ливия и его друзей. Это была не священная трапеза , а обычная пирушка . То есть, в этот период Myсей являлся чем-то вроде городского клуба, где общались за трапезой, причём, такие пирушки, назначавшиеся с самого утра, могли сопровождаться импровизированными состязаниями, например, с поочередным исполнением стихов, или философскими диспутами.

Мусей находился неподалёку от агоры, где, как мы знаем, тарентийцы построили большой храм Аполлона. Рядом располагались театр, гимнасий, колоссальная статуя Зевса работы Лисиппа и не менее огромная статуя Геракла (Strab., VI, 3, 1, С278; lin. Nat hist., XXXIV, 16, 40; Plut. Fab. Max., 22). Свидетельством мусического культа в городе является скульптурная группа, найденная при раскопках и ныне выставленная в музее виллы Поля Гетти в Малибу (США, Калифорния). Терракотовые фигуры в человеческий рост, датируемые периодом между 350 и 300 гг. до Р. X., изображают Орфея в окружении завороженных Сирен. В городе также почиталась могила аполлонова любимца Гиакинта (Гиацинта) (Polyb., VIII, 30), бывшего, по одной из версий мифа, сыном Музы Клио и царя Пиера (Apollod., I, 3, 3).

В отличие от подвергаемых критике сообщений поздних авторов о пифагорейских Мусеях в Метапонте или Кротоне (а эти города вместе с Тарентом, Гераклеей, Сибарисом образовывали ожерелье греческих колоний по побережью Тарентийского залива, и там везде существовали пифагорейские общины), свидетельство Полибия совершенно беспристрастно, хотя, к сожалению, из него нельзя извлечь информацию о времени основания тарентийского Мусея.