Александровскiе кадеты. Том 1

– А-а-а… э-э-э… – замялся студент. – Я, сударь Алексей Евлампьевич, в некотором роде… был там. Весной закончил курс, да, но…

– Валериан у нас куда более склонен к филологии и философии, нежели к технике, – поспешила на выручку Варвара Аполлоновна. – Промучился курс, только время потерял. Теперь будет в университете. На историко-филологическом факультете. Погоны вот не поменяли пока что.

– Жаль, жаль, – искренне сказал Солонов-старший. – России инженеры нужны. Прямо вот очень. Да и оклад жалованья хорош. На Путиловских заводах молодому технологу сто восемьдесят рублей в месяц положено, только работай[33].

– Помилуйте, Алексей Евлампьевич, дорогой, да разве ж это деньги? – шутливо возмутилась гостья. – Так, на платки носовые да крем сапожный! Имения, слава богу, не оскудели ещё!

Папа покачал головой.

– Хорошо, конечно, что не оскудели. Мы вот, Солоновы, испокон веку службу царскую служим. Со времён государя Михайлы Фёдоровича. Матушка Екатерина Великая пращура моего как-то деревенькой, правда, пожаловала, во Владимирской губернии; прапрадед, однако, всех крепостных душ своих на волю отпустил. Невместно, дескать, мне людьми володеть, я с этими солдатами турка под Измаилом бил, да и в разных иных местах – не могу, и всё! Подписал им вольную. Батюшка мой, Евлампий Прокопьич, генерал-майор, после отставки там теперь жительство имеет. Так что не вышло у нас с имениями, не обессудьте, матушка Варвара Аполлоновна, – и с виноватой улыбкой развёл руками.

Мама перепуганно глядела то на гостью, то на папу, однако Варвара Аполлоновна только рассмеялась:

– Ах, Алексей Евлампьевич, поделом мне, поделом!.. Забылась я, простите великодушно. Конечно, хорошо быть инженером – брат супруга моего, Корабельников Семён Петрович, может, слышали?..

– «Корабельников и сыновья»? Слышал, как не слышать…

– Да-да, они! Мотоциклетки делают, видано ли! Сперва у немцев покупали, а потом и сами начали. Знакомые пугаются, дескать, Варвара Аполлоновна, ужас-то такой! Нам, дескать, и подойти-то страшно, а уж тем более сесть!..

– Интересно как! – взбодрился и папа. – Посмотреть бы!..

– Алексей, дорогой… – задрожала мама. – Эта твоя техника…

– Ладно-ладно, – шутливо вскинул руки папа. – Сдаюсь. Сдаюсь, аки француз под Седаном!..

– В общем, у каждого своё призвание, – светски закончила Варвара Аполлоновна. – Кому-то машины изобретать, кому-то философией заниматься. Слава богу, не прежние времена, теперь каждый свою дорогу выбирать может. Вот Валериан и выбрал.

– Да, – с гордостью кивнул оправившийся студент. – Ибо Россия нуждается сейчас в инженерах не только, так сказать, машинных. Но и в инженерах человеческих душ! Сиречь в мыслителях, просветителях, философах, что помогут тёмному народу выбраться на дорогу прогресса и счастья!

Вера восхищённо захлопала ресницами. На сей раз глаза закатила не только Надя, но и Лизавета. Варвара Аполлоновна незаметно погрозила смутьянке пальцем.

– Народу работа нужна. Жалованье хорошее. Еда добрая. А просвещение от него не уйдёт, в свой черед просветится, – добродушно возразил папа.

– Будет вам, будет, спорщики, – решительно вмешалась мама. – Мужчины, Варвара Аполлоновна, хлебом не корми – дай за судьбы России словесно побиться!..

– И не говорите, Анна Степановна! – тотчас согласилась гостья. – И вообще, не сыграть ли нам, дорогая хозяюшка, в четыре руки? С листа, так сказать?

– Сыграем, разумеется! – обрадовалась мама. – В пансионе всё время играли, и потом, когда с Алексеем по гарнизонам ездили, – чем ещё полковым дамам развлекаться?

– А вы, дети, можете к Фёдору в комнату пойти. – Кажется, папа был очень рад, что всё обошлось.

– Пошли, – решительно сказала Лизавета. И добавила вполголоса: – Ничего тут интересного не будет. Мамы играть станут, кузен мой с твоей, Фёдор, сестрой любезничать… А вы, господин Ниткин, чего не встаёте?

Петя, и в самом деле просидевший тише воды ниже травы всё это время, поднял глаза от идеально чистой тарелки, где только что завершил свой жизненный путь здоровенный кусок сладкого пирога.

– Куда же идти, m-lle Елизавета? – очень рассудительно сказал он. – Тут такие пироги!.. Правду ты, Федя, говорил, няня у тебя восхитительно печёт…

– Фи, какой вы скучный, Петя! – Лиза наморщила носик. – Вставайте, пойдём! Вот моя прабабушка, которая самой великой государыне Елисавете гадала…

– Стоп-стоп-стоп. – Петя с величайшей серьёзностью поправил очки. – M-lle Елизавета, как такое может быть? Прабабка ваша родилась самое позднее при государе Александре Благословенном, да и то вряд ли, скорее при Николае Павловиче, ибо, если принять в расчёт средний возраст поколения…

Зелёные с карими крапинками глазищи Лизы грозно вспыхнули.

– Нет, вы положительно несносны, monsieur Ниткин!

Петя невозмутимо поправил очки вновь, хотя они и без того сидели идеально:

– Математика есть точная наука, m-lle Елизавета.

– Фу! Скучная!

– А что же в таком случае интересно?

– Гадания… – по-прежнему сверкая глазами и таинственно понижая голос, сообщила Лиза, заговорщически глядя на мальчишек.