Александровскiе кадеты. Том 1

Почему мама решила вдруг уйти, да ещё и захватив с собой не только Надю, но и старую нянюшку? Которой едва ли улыбалось тащиться на какой-то там обед в пользу таких, как она, слуг. Зачем всё это – да ещё и в папино отсутствие?

Что-то здесь не так. Совсем не так.

В сиих мрачных раздумьях кадет Солонов и повлёкся, аки еретик пред очи Савонаролы, обратно на уроки.

Оставаться в корпусе на выходной решительно не хотелось. Почти всё его отделение расходилось, Петя Ниткин вновь отправлялся в Петербург, приехали родственники к Юрке Вяземскому и Пашке Бушену, даже Костька Нифонтов получил записку, что семейство приедет его навестить; в общем, оставались только второгодник Воротников да он, кадет Солонов.

И вот тут-то у кадета Солонова и родился блестящий, как тогда казалось, план.

…Как и все, он подал прошение об отпуске. Две Мишени, почти не глядя, подписал – и вскоре Федя уже держал в руках отпускной билет с размашистым: «Разрѣшаю. Генералъ-майоръ Дмитрій Павловичъ Немировскій».

Над Гатчино сеял мягкий снежок, стоял лёгкий морозец – в общем, погода как раз для зимних приключений. Облачившись в шинель, накинув башлык прямо на фуражку, что, в общем-то, являлось нарушением, бравый кадет шмыгнул в ворота.

Здесь, как обычно, имел место шумный разъезд, но Федя – ноги в руки – рысью припустил по свежему снегу прямо к своей цели. Рискованно ли? Конечно, рискованно! Но, в конце концов, два рубля (и ещё полтина, добавленная из сэкономленных карманных) – деньги немалые, хватит посидеть в «Русской булочной», и не только.

На станции, однако, он не утерпел – приостановился посмотреть, как устанавливают громоздкие рамы-держатели монорельса. Взрыв семёновского эшелона повредил и эту хрупкую конструкцию, так что государь повелел, пользуясь случаем, удлинить её, протянув до второго вокзала, Гатчино – Варшавская.

И уже оттуда Федя бодро помчался прямо на Бомбардирскую. Да-да, именно туда, к дому № 11.

«Корабельниковы, собственный дом».

Он знал, кто сможет ему подсказать.

По субботам частная гимназия госпожи Тальминовой начинала занятия поздно, в десять часов, и заканчивала рано, уже в час. Гимназистки даже не обедали, а сразу расходились по домам или же оставались на разнообразные «клубы».

…Фёдор занял наблюдательную позицию на углу, чуть поодаль от дома Лизы, так, чтобы видеть часы на невысокой башне. Он не опоздал. Лизавета должна была вот-вот появиться…

И она появилась. В шубке, в капоре и с муфтой, в руках – небольшая связка книг и тетрадок. Почему эти девчонки не носят ранцы?..

Лиза попрощалась с матерью, со служанкой, повернулась, аккуратно засеменила прочь.

Однако, не отойдя и на десяток саженей, обернулась, удостоверилась, что дверь закрыта, и, разом отбросив всю аккуратность, лихо заскакала от сугроба к сугробу, на ходу слепила снежок, метко запустила им в дерево – и попала, чем вызвала немалое Федино уважение. Брошено было сильно и издалека.

Он поспешил следом.

– Лиза! Лизавета!.. Да погоди ж ты!..

– Ой!.. – Лиза обернулась, и невозможные её глазищи сделались совершенно огромными. – Ф-федя?..

– Федя, Федя, кто ж ещё?

– Ты что тут делаешь? – Лиза быстро краснела, и непохоже, чтобы от мороза.

– Тебя дожидаюсь, – брякнул Федя.

– М-меня? – Она совсем разрумянилась и захлопала ресницами. – Ой… Ты… я…

Тут уже запылали щёки и у бравого кадета.

Они с Лизой оба жарко краснели, боясь взглянуть друг на друга.

– У меня дело к тебе есть, – выдавил наконец Федя.

– Ой… – Лиза часто-часто замигала.

– Чего «ой»? Дело у меня к тебе. – Федя изо всех сил пытался отыскать почву под ногами, оттого голос его звучал хрипло и, наверное, даже не очень вежливо. – Дело. Срочное. Идём, идём, а то в гимназию опоздаешь!

И они пошли вместе.

Фёдор «кратко, чётко и без красивостей», как учил Две Мишени, рассказал о случившемся. Ну, точнее, он надеялся, что получилось именно кратко и чётко. А вот красивостей с подробностями стала требовать уже Лизавета, тоже пришедшая в себя.

– Да-а, всё понятно! – снисходительно изрекла она наконец. – Влюбилась твоя Вера в моего кузена, вот и всё. Для того и устраивают танцевальный вечер, чтобы без помех побыть вместе. Чего ж тут удивительного? Я тебе больше скажу, мамы наши, похоже, уже сговорились их поженить!

«Поженить? Как поженить?» – внутренне оторопел Федя. Только сейчас он как-то хорошо себе это представил. Это что же, сей противный кузен влезет в его семью, будет сидеть с ними за самоваром, его придется именовать дядя Валериан, не приведи господи?

– Да вот так. – Лиза гордо задрала нос. – Говорю тебе, они поженятся!

– Он что же, кузен этот… влюбился, что ли?

– Ха! Влюбился! Конечно, влюбился! И сестра твоя в него тоже!

– Я. Должен. Это. Знать! – отчеканил Федя, глядя прямо в глаза Лизавете.

– Ну, должен. А как это сделать?

– На этот вечер их проберусь!

– Как ты туда проберёшься? – ахнула Лиза. – Ты ж сам сказал – никто не знает, что ты в отпуске! Ты представь – явишься домой, никто тебя не ждёт… Ничего не увидишь и не услышишь! Прогонят просто! На извозчике в корпус отправят!