Алексей Балабанов. Встать за брата… Предать брата…

Или что же: ладным, умным, достойным и красивым в своем восточном формате нашлось все же место и на родине? Превосходно устроились и у себя в Средней Азии? А сюда, в Белокаменную и в Пальмиру Северную, сплавляют то, что отметено центрифугой естественного отбора там, на родине, в сторону?

Да – они с виду покорные и не хамы, тогда как и среди наших-то сходства с ликом христовым и отдаленного во многих нет. Но в следующем поколении их дети, не исключено, почувствуют себя униженными. Ведь здесь их отцы в услужении у новых бар московских, на третьих ролях. Ну, а как их кровь легка на протесты и скорую расправу – это и по многострадальной Средней Азии видно…

И это говорю я, способный видеть и ценить изящество и красоту в восточных расах, – когда и у самого, еще во времена редакторства в АПН, были программы совместных съемок с южными корейцами из MBC и KBS, когда и сам в Сеуле с радостью побывал в 90-м.

И снова хочется от первого лица к первому же… Да тут ведь, Леша, без тебя пост-ельцинское буржуинство, блеснувшее нам в начале искоркой надежды, вершит свое прихотливое дело. И ты молодец, конечно же, что правду успел сказать. Всего лишь намекнув, что все эти «великие переселения народов» чреваты потрясениями в будущем. Пусть хоть ты словечко в интервью свое вставил, мои-то скромные трибуны либо выбили из-под ног господа в левой протестной идее, приближенные к «ордену охранителей», либо иначе все порастеряны общим оскудением сил – и анкерными ключами намертво завернуты контролирующими структурами…

Но ведь и врал же, Бог с тобой… И был искусник ударить под дых всему советскому – и тому же национальному и традиционному, перевоплощенному по сути. Чтобы если и оглядывались назад молодые, то ничего хорошего там не видели. И про тебя штатовский культуролог писал: «Пользуясь аналогией, предложенной Балабановым несколькими годами раньше, альтернативная советская реальность, транслируемая в квартиры граждан СССР через радио, кино и телевидение, была так же ядовита, как газы, примененные в качестве оружия массового поражения в 1914 году».

Ядовита, как газы в 1914-м… Или тебя американец неправильно понял? Так вы же с этим мормоном единомышленники, оба ведь – CTR (Choose the Right), стой за правду, в ней сила.

И не стало ли конечным-то итогом твоих поисков правды, как и твоих корректив в пугающий образ «нового русского» – с поправкой на «молодого и хорошего»… не стало ли то, что нынешние Данилы Багровы подмяли все под жесткую вертикаль, под хозяйскую начальственную лапу, а под конец и многие рты запечатали – и далеко не пустобрехов?.. Распечатали когда-то фомкой и обрезом «пандорин ящик справедливости», разобрались привычно «по понятиям», понятиями же пропитали дух законов и теперь не ведают страху – что твои матерые медведи, возведенные в статус тотемного партийного животного…

И первое, что тебя, «художника правды», киношника, пришедшего из документалистики, должно было заботить, – это расстрел твоего парламента, твоего народовластия. А не камлания на корявой психологии распада. Но тебе это и не нужно было – и нельзя. По известным причинам. А между тем твой почти биограф из Америки и уверен, что такое потрясение для народа просто не могло не быть чудовищным.

Согласен – «Брат» твой был все же в чем-то и неплох. И в нем ты был лучше, чем многие те, что нынче застолбили пространство кино в России. Что окутали паутиной детективщины и срамных бытовых драм то живое, что еще трепещет в нем. Ты ведь чуть не с детства знал, что кассовый успех – он там, где действие вокруг героя-мстителя. А народная любовь – там, где ты озвучишь прописные истины о самом сокровенном простейшим языком этого героя-мстителя. Это ведь как кубики собрать. Вот разве что не каждый и способен…

Но и он, этот «Брат», прозвучал в унисон прихватизму-ельцинизму. Будь волевым и упорным, не бойся убить – иначе нельзя, вот свои – вот чужие. Ради сильных и бесстрашных и свергалась та власть. Данила ранил чувства либералов, но радовал силовиков.

Как некогда редактор документального кино вполне могу представить себя и режиссером. Но не могу представить себя режиссером, снимающим такое кино. И речь не о том, что я не такой и это просто не мое. Речь о позиции мировоззренческой – и о личном жизненном опыте. Когда жена его Ирина сетует, что он и гвоздя не мог забить, она это говорит не со зла (хотя и могла бы, ведь вся слава и память достались второй жене), а от чистого сердца. Пусть, возможно, и с обидой – но в попытке объяснить его природу.

Но таким и я его помню. И это не значит, что плохим. Но все же был момент несовершенства, он не был от природы мастером, он не был мастером естества. Хотя при этом он и оставался русским человеком, с интеллигентской стороны, и связывал себя с судьбой России. Да – был ее патриотом, хотя и проклинал ее, так бывает.