Алексей Щусев. Архитектор № 1

Слова бывшей сотрудницы Щусева о его смелых высказываниях по поводу разворачивавшихся в то время репрессией подтверждаются воспоминаниями Н. С. Хрущева:

«И вдруг Якир и вся эта группа — враги народа? Тогда еще не было сомнении насчет того, что они могут оказаться жертвами клеветы. Суд был составлен из авторитетных людей, председателем суда был маршал Егоров. Потом и Егоров пал жертвой этого же произвола. Но тогда у нас ничто не вызывало сомнений. Единственным человеком из тех, кого я знал, высказавший сомнение в виновности Якира, был академик архитектуры Щусев. Как мне потом доложили, он, выступив на собрании архитекторов, сказал, что хорошо знал Якира и с большим уважением относился к нему. Щусев был замечательным человеком. Мы же в то время к нему относились настороженно, считали, что это человек прошлого, что он строил только церкви, был принят царем Николаем II. Он был острым на язык, говорил всегда, что думал, а ведь не всегда это импонировало людям того времени и их настроениям. Вот и в данном случае он сказал, что он сам из Кишинева и знавал дядю Якира, врача и очень уважаемого господина. Поэтому не может допустить, чтобы оказался злодеем или каким-то преступником его племянник. И он не подал своего голоса в осуждение Якира.

Все это было доложено Сталину, но Сталин сдержался, и ничего не было предпринято против Щусева. Я не говорю, конечно, что Щусев был прорицателем и видел, что обвинение несостоятельно. Это простое совпадение, но для Щусева — приятное совпадение. Я потом сблизился с Алексеем Викторовичем Щусевым, когда вновь работал на Украине.

Он неоднократно приезжал в Киев, и я беседовал с ним. Помню, как-то весной, когда еще было холодно, чтобы купаться, бродил он по Киеву, а потом я беседовал с ним: „Ну как, — говорю, — Алексей Викторович, дела?“ — „Да, вот, ходил, смотрел Киев. Прекрасный город, прекрасный“. — „А куда же вы ходили?“ — „Я поехал на Труханов остров, взял лодочку, разделся там на песочке и грелся. Потом пошел откушать пирожков на базаре“»[196].

Угрожали ли арестом самому Щусеву? Да. На это он как-то жаловался Евгению Лансере, удивившемуся тому расстроенному состоянию, в котором застал Алексея Викторовича: «„Определенно хотят моей смерти, определенно все делается с этою целью“… Каганович дал ему в заместители архит[ектора]-еврея-коммуниста, кот[орый] натравливает сотрудников-архитекторов против него, ругается с ним. Грозит его, Щусева, арестовать. „Положим, я его не боюсь, но все это расстраивает“… И потом — „меня так теребят, так повсюду требуют, и по такому вздору, из-за таких дрянных дел и людишек“… И действительно, через несколько минут за ним заехали, вести на какое-то разбирательство… Вот горькая изнанка славы, и почета, и машины…»[197]

В своей мастерской в 1930-е годы Щусев руководит созданием многих интереснейших проектов — реконструкцией Триумфальной площади, площади Крестьянской заставы, а также жилых домов на Ростовской и Смоленской набережных, где были построены соответственно Дом советских архитекторов и Дом для сотрудников Наркомата обороны.

Почти каждый из осуществленных проектов Алексея Щусева можно охарактеризовать по-своему. Какой-то из них самый большой по объему, другой — самый стильный по исполнению, третий — наиболее выразителен. Что же касается Дома советских архитекторов на Ростовской набережной, 5 (соавтор — Андрей Ростковский), то другого такого проекта, с которым связано столько мифов и предположений, пожалуй, у Щусева нет. И что только в связи с ним не писали. А причиной сему даже не сам дом, населенный в 1930-х годах видными советскими зодчими, а старинный храм, стоявший когда-то перед этим необъятным зданием.

Храм Благовещения, что на Бережках ведет свою историю с начала XV века. Здесь стояло подворье ростовских митрополитов, у которых была своя домовая церковь. Храм построили из камня в конце XVII века. Со временем рядом с ним появились трапезная и колокольня. Храм славился своим чудесным мраморным иконостасом.

Именно полукруглая форма дома архитекторов, огибающего церковь, и стала поводом для всякого рода домыслов. Дескать, у Щусева рука не поднялась снести древний храм, потому и дом такой получился, полукруглый. Утверждают также, что Алексей Викторович замаливал таким образом грехи за строительство мавзолея, потому и включил храм в общий архитектурный ансамбль. А здание стало рукотворным фоном для церкви. Занимательное повествование…

Так это или нет, уже не узнаем. Но и без сопровождающих историю строительства дома сказочных рассказов она сама по себе заслуживает внимания, поскольку здание возводилось в несколько этапов. Начиналось все оптимистично, в середине 1930-х годов, с масштабного проекта комплексной реконструкции Ростовской и Смоленской набережных на левом берегу Москвы-реки. Череда комфортабельных и многоэтажных домов в монументальном сталинском стиле с обширными дворами, прерываемая массивными колоннадами, должна была преобразить здешние места. По тем временам это считалось и красиво, и основательно. В общем, на века.