Алексей Толстой

Композиционно он несколько напоминает историю про мечтателя Буженинова — в обоих произведениях совершается преступление, и там и там все оканчивается судом над героем Гражданской войны, но охват событий намного шире и исторический фон позамысловатей.

Главная героиня рассказа Ольга Вячеславовна Зотова — дочь богатых купцов, старообрядцев, погибших в результате бандитского налета в 1917 году. Девушка чудом остается жива и оказывается сначала между белыми и красными, а потом, обиженная первыми, уходит ко вторым и получает от них свое ласковое прозвище.

«Должен вам сказать, — повторял он ей для бодрости, — живучи вы, Ольга Вячеславовна, как гадюка… Поправитесь — запишу вас в эскадрон, лично моим вестовым…» Каждый день говорил ей об этом, и не надоедало ни ему говорить, ни ей слушать. Он смеялся, блестя зубами, у нее нежная улыбка ложилась на слабые губы. «Волосы вам обстригем, сапожки достану легонькие, у меня припасены с убитого гимназиста; на первое время, конечно, к коню ремнем будем прикручивать, чтобы не свалились…»

Он — это красный командир Емельянов, в которого Оля влюбляется сразу и бесповоротно и ради которого прошлое от себя отрезает. Или прошлое отрезает ее от себя — сюжет, через который прошла половина страны. И убитый гимназист с маленькими ножками тут очень символичен, может это тот, с кем она танцевала и который был в нее влюблен.

Судьба Оли Зотовой чем-то напоминает извилистый жизненный путь Зои Монроз из «Гиперболоида», только попадает прошедшая огонь и воду девушка не к белым, а к красным, не к миллионерам, а к пролетариям, и, быть может, оттого женская судьба ее оказывается несчастливой. Она становится бойцом рабоче-крестьянской армии, ее руки, созданные для игры на фортепиано, выучиваются держать клинок и разрубать лозу, ноги, обученные танцевать, привыкают сжимать бока лошади, которая слушает ее, как овечка; а сама она знает политграмоту и может бойко и без запинки ответить на вопрос: «Товарищ Зотова, какую цель преследует рабоче-крестьянская Красная Армия?..» — «Борьбу с кровавым капитализмом, помещиками, попами и интервентами за счастье всех трудящихся на земле…»

Поверить в такую деградацию русской гимназистки из благочестивой старообрядческой семьи нелегко, но надо, потому что иначе рухнет вся конструкция. А главное, что все это в голове, в сердце же у Ольги — любовь неразделенная. Только никто, кроме нее и ее любимого, этого не знает.

«В эскадроне все называли Ольгу Вячеславовну женой Емельянова. Но она не была ему женой. Никто бы не поверил, обезживотили бы со смеху, узнай, что Зотова — девица. Но это скрывали и она и Емельянов. Считаться женой было понятнее и проще: никто ее не лапал — все знали, что кулак у Емельянова тяжелый, несколько раз ему пришлось это доказать, и Зотова была для всех только братишкой».

А ей хотелось быть сестренкой, и даже не сестренкой, а невестой, женщиной, женой. И Толстой изображает ее очень женственной: «Молодые кавалеристы крутили носами, задумывались матерые, когда Зотова, тонкая и высокая, с темной ладной шапочкой волос, в полушубке, натуго перехваченном ремнем, позванивая шпорами, проходила в махорочном дыму казармы».

Это совсем не то, что у едкого Булгакова в «Собачьем сердце», где встречается товарищ, одетый как и остальные пролетарии, но поменьше ростом и помоложе на вид:

«— Во-первых, мы не господа, — молвил наконец самый юный из четверых — персикового вида.

— Во-первых, — перебил его Филипп Филиппович, — вы мужчина или женщина?..

— Я — женщина, — признался персиковый юноша в кожаной куртке и сильно покраснел. Вслед за ним покраснел почему-то густейшим образом один из вошедших — блондин в папахе.

— В таком случае вы можете оставаться в кепке, а вас, милостивый государь, попрошу снять ваш головной убор…»

Оля любит Емельянова, а он любит революцию, и для иной любви в его сердце места нет. Она мучается, не находит выхода для своего женского естества, ревнует его, а потом он на глазах у нее погибает, так и не подарив ей своей любви, и с его смертью теряет всякий смысл ее жизнь. Нечто похожее — девушка, любовь и Гражданская война — будет у Лавренева в «Сорок первом», и хотя там вспыхнет любовь между врагами, но — именно любовь. А у Толстого — оба товарищи, но нет любви. И опять, как в «Голубых городах», вьется подводная мысль: где нет любви, там и правды нет. И счастья нет. И по-женски лавреневская Махрютка, вынужденная застрелить своего любимого, Говоруху-Отрока, оказывается счастливее Ольги Зотовой, которая так и останется революционной девой до конца своих дней.