Алексей Толстой в «хождениях по мукам» четырех супружеств

Впрочем, вскоре Толстому уже поручили новое задание: «Сейчас я нахожусь в неизвестности. Дело в том, что у нас организуется новое дело: передвижные по фронту мастерские для починки аэропланов. Меня хотят послать к Дуксу (Меллеру) для изучения деревянных частей аэропланов. На днях это должно решиться. Затем весной меня хотят послать в Киргизские степи для изучения быта киргизов. Киргизы работают здесь, на фронте, и ими очень интересуются. Я, разумеется, ни от чего не отказываюсь, пока же в неизвестности и безделье, если не считать несколько поездок. Нервы у меня приходят понемногу в порядок, и думаю, что за все время войны хорошо отдохну и наберусь впечатлений. Их здесь сколько угодно, – семейные драмы, сложности и пр. Военные впечатления меня, представь, интересуют гораздо меньше. Самое же интересное – это Земский союз, вся организация и работа. Это не случайное и не преходящее с войной, а новая формировка общества в стройную и творческую организацию».

Весной в Киргизию… Да, планов было много. Беспокоило и то, что вряд ли мог попасть на премьеру своей пьесы «Ракета», писал, что «у нас не так легко получить отпуск и нужно приноровить поездку к делу. Все-таки я гну к тому, чтобы числа 17-го, 18-го попасть в Москву. “Ракета” провалится, я уверен. Ты только не огорчайся и не волнуйся. Бог с ней…»

И Алексей Николаевич действительно не смог попасть на премьеру. Наталья Васильевна вспоминала:

«Премьера состоялась в январе в Москве, в Малом театре, с Жихаревой в главной роли. На премьере присутствовала я одна, Толстой был в Минске. Помню, сидя в ложе, маскируя меховой накидкой свой девятый месяц, я мучительно переживала и за себя, и за автора этот на редкость сумбурный и фальшивый спектакль… видимо, самой природой предназначено было нашей “Ракете” не взлететь. Я так и протелеграфировала в Минск: “Ракета не взлетела, не огорчайся, подробности письмом”. Но письмо послать не пришлось. Толстой вернулся в Москву неожиданно и раньше времени. В Минск он больше не ездил, ревизия земгоровских дружин на этом для него и закончилась. А киргизы и деревянные части аэропланов так и остались неизученными».

Малый театр в Москве. Старинная открытка

А между тем организованная преступная группировка, состоящая из клятвопреступников и вероотступников, готовила операцию по свержению с престола императора Николая II, принадлежащего к династии, поставленной на трон не какими-то заморскими кукловодами, подобными тем, что ставили на президентство пропойцу и предателя Ельцина, а народом через Земский собор 1613 года.

Император, окруженный предателями-министрами, не подозревал о масштабах заговора. Он готовил Россию и ее единственных союзников – армию и флот – к весенней кампании 1917 года, которая должна была положить конец долгой, страшной и кровопролитной войне. Все было готово для решительного удара.

Близость благих перемен в войне чувствовали все. Даже балерина Матильда Кшесинская обронила в своих мемуарах такую фразу: «18 января, Андрей (великий князь, ее будущий муж. – Н.Ш.) уехал в Кисловодск, куда доктора его послали лечиться. Он предполагал пробыть там около шести недель и к 1 марта вернуться на фронт, где ожидались крупные военные события».

В конце 1916 года состоялся так называемый Брусиловский прорыв, победная фронтовая операция, которая вывела из войны Австро-Венгрию. Русская армия была хорошо подготовлена к весенней кампании, начало которой планировалось на апрель. Германия уже – по оценке специалистов – никак не могла противостоять могущественной России.

Именно то, что Германия оказалась на грани поражения вслед за потерпевшей в 1916 году крупные неудачи Австрией, и заставляло спешить слуг темных сил зла. Бесов, как метко назвал Федор Михайлович Достоевский то отродье, что выросло на Русской земле, было вскормлено трудами русского народа и спешило расплатиться за добро черной неблагодарностью, предательством, подлостью.

И вот этому отродью, этим, по точной оценке, данной выдающимся мыслителем русского зарубежья Иваном Лукьяновичем Солоневичем «ублюдкам и питекантропам», удалось путем опять же подлости и предательства создать революционную ситуацию в столице. На подходе к городу были остановлены и загнаны в тупики десятки эшелонов с продовольствием, и прежде всего с хлебом. Необходимая обстановка для бунта была создана. Теперь дело за главным – убрать с престола царя.

Питекантропы из думы все продумали. Они понимали, почему не удался бунт декабристов. Все очень просто. Тогда предатели России выступили открыто, публично, на глазах народа, а народ видел в государе своего батюшку, видел в нем спасителя от произвола чиновников и крепостников. Народ верил царю. Точнее, конечно, императору, хотя долгие годы после провозглашения империи в обиходе говорилось – царство, царь…

Нужно было все делать тайно. Как говорится в духовных книгах – изъять из среды удерживающего. Изъять удерживающего от хаоса, от свободы в творении беспредела и преступлений.