Алексей Толстой в «хождениях по мукам» четырех супружеств

«Суббота, 21 января 1922 г. Милый Иван, прости, что долго не отвечал тебе, недавно вернулся из Мюнстера и, закружившись, как это ты сам понимаешь, в вихре великосветской жизни, откладывал ответы на письма. Я удивляюсь – почему ты так упорно не хочешь ехать в Германию, на те, например, деньги, которые ты получил с вечера, ты мог бы жить в Берлине вдвоем в лучшем пансионе, в лучшей части города девять месяцев: жил бы барином, ни о чем не заботясь. Мы с семьей, живя сейчас на два дома, проживаем тринадцать-четырнадцать тысяч марок в месяц, то есть меньше тысячи франков. Если я получу что-нибудь со спектакля моей пьесы, то я буду обеспечен на лето, то есть на самое тяжелое время. В Париже мы бы умерли с голоду. Заработки здесь таковы, что, разумеется, работой в журналах мне с семьей прокормиться трудно, – меня поддерживают книги, но ты одной бы построчной платой мог бы существовать безбедно… Книжный рынок здесь очень велик и развивается с каждым месяцем, покупается все, даже такие книги, которые в довоенное время в России сели бы. И есть у всех надежда, что рынок увеличится продвижением книг в Россию: часть книг уже проникает туда, – не говоря уже о книгах с соглашательским оттенком, проникает обычная литература… Словом, в Берлине сейчас уже около тринадцати издательств, и все они, так или иначе, работают… Обнимаю тебя. Твой А. Толстой».

Впрочем, Бунин сразу оговорился в очерке:

«Очень значительна в этом письме строка: “Если я получу что-нибудь со спектакля моей пьесы, то я буду обеспечен на лето…” Значит, он тогда еще и не думал о возвращении в Россию. Однако это письмо было уже последним его письмом ко мне».

Бунин столь скрупулезно описывал мысли Толстого, приводил его письма, потому что тема возвращения в Россию была для него очень болезненной. Его тянуло домой, но он выразил свое отношение к революции в своих дневниках 1918–1920 годов. Ну а после того как некоторые отрывки из дневников под названием «Окаянные дни» были впервые опубликованы в 1925–1927 годах в русской эмигрантской газете «Возрождение», выходившей в Париже, о возвращении и речи не могло быть. Он понимал, что публикация конечно же известна советскому правительству и соответствующим органам, ему возвращаться опасно.

Галина Кузнецова так отозвалась об этом произведении в своем «Грасском дневнике»: «В сумерки Иван Алексеевич вошел ко мне и дал свои “Окаянные дни”. Как тяжел этот дневник!! Как ни будь он прав – тяжело это накопление гнева, ярости, бешенства временами. Коротко сказала что-то по этому поводу – рассердился! Я виновата, конечно. Он это выстрадал, он был в известном возрасте, когда писал это…»

Да, гнев, ярость, бешенство в «Окаянных днях» льются через край. То есть Бунин поначалу не был готов морально к принятию решения о возвращении в Россию, а потом отрезал эту возможность публикацией этого произведения. Тут, видимо, нельзя сбрасывать со счета и еще один момент. Алексей Толстой тоже ведь нелицеприятно отзывался о советской власти, но он умел не только легко писать в чисто лирическом жанре, но и создавать сильные публицистические статьи на политические темы. Бунин по натуре своей был лириком. Произведений политического характера он не писал, разве что кроме воззвания о жестокости немцев и «Окаянных дней». Ему было бы трудно подстроиться под новую власть и новые условия советской печати.

А у Толстого решение вернуться в Россию в конце концов вызрело окончательно. Нужен был какой-то толчок, и толчком этим были упреки некоего Н. В. Чайковского, бывшего главы белогвардейского правительства Северной области по поводу сотрудничества Толстого с газетой «Накануне», центральным печатным органом сменовеховцев, идейно-политического течения, в котором было много сторонников Советской России.

Н. В. Чайковский

В. Петелин в книге «Алексей Толстой», вышедшей в серии «ЖЗЛ» в 1978 году, так пояснил сложившуюся обстановку:

«Прежде всего Н. В. Чайковский, бывший глава белогвардейского правительства “Северной области”, от имени “Исполнительного бюро комитета помощи писателям-эмигрантам” обратился к Толстому за разъяснениями по поводу его сотрудничества в газете “Накануне”, а затем и бывший министр Временного правительства П. Н. Милюков прямо заявил Толстому, что его сотрудничество со “сменовеховцами” несовместимо с пребыванием в “Союзе русских писателей”».

14 апреля 1922 года Алексей Толстой опубликовал «Открытое письмо Н. В. Чайковскому», в котором изложил свою точку зрения на положение русских эмигрантов за границей и свое отношение к новой России:

«В существующем ныне большевистском правительства газета “Накануне” видит ту реальную – единственную в реальном плане – власть, которая одна сейчас защищает русские границы от покушения на них соседей, поддерживает единство русского государства и на Генуэзской конференции одна выступает в защиту России от возможного порабощения и разграбления ее иными странами.