Алёша Попович и Тугарин Змей. История Алёши

– Подождите, – перебил меня конь. – Я думаю, что в такой ситуации каждый должен иметь право голоса.

– Ты это о чём? – не понял я.

– Мы с Моисеем... – Юлий обошёл меня и встал рядом с осликом. – Мы с Моисеем считаем, что лучшая битва – эта та, которой не было.

– Чего? – удивился я. Конь продолжил:

– В мире сейчас всё решает дипломатия. Может, стоит поговорить с этими ребятами? Найти к ним подход, сыграть на их чувствах...

Я поднялся, отряхнул руки от пыли и посмотрел на Юлия:

– Ну хорошо, тогда ты и иди.

– Нет, в этой ситуации должны идти Моисей и Тихон. Моисей не такой вспыльчивый, как я, – конь хихикнул, – а Тихона не жалко.

Я сурово посмотрел на него. Тихон, что рядом стоял, нахмурился и меч, ему доверенный, из ножен потянул.

– Шучу, шучу. – Юлий попятился от нас подальше, но настрой насмешливый не растерял. – Но, согласись, на него же без слёз не взглянешь. Ну у кого на такого рука подымется?

Тут я по-настоящему на коня разозлился. Мало того, что струсил, так ещё и дядьку моего обижать вздумал? Не бывать такому! Но ругаться с ним да спорить – только воздух попусту сотрясать и силы тратить.

– Всё, хватит, надоело! – отрезал я. – Ночью проберёмся в их лагерь и заберём золото.

С этими словами я на землю лёг и от всех отвернулся. Пока совсем не стемнело, нужно было сил набираться.

Юлий будто того и ждал.

– Вот это по мне! Вот это по-богатырски! – воскликнул он радостно. – А ночью вы и без меня справитесь.

Он повалился рядом и тут же захрапел.

Глава 8

Когда стемнело, мы со спутниками в лагерь тугарский отправились. Я перевязь с мечом через плечо повесил да шлем надел. Юлий полоски на щеках грязью нарисовал да ветки с листьями на голову и хвост прицепил. Мол, для маскировки.

Мы спустились по склону горы, поросшей деревьями скрюченными, и вышли на равнину. Неподалёку стоял лагерь тугарский. Костры погасли, и повисла тишина. Значит, пора настала нам за золотом идти. Мы прошли немного крадучись и перед самыми юртами на животы опустились. Так и поползли.

Нам сама природа благоволила. В непроглядной ночи полная луна светила, путь указывала. Высокая трава шаги заглушала и нас из виду скрывала. Всех, кроме Юлия. Как ни старался он получше спрятаться, а зад его объёмный всё равно сверху торчал.

Добравшись до края лагеря, я приметил в дальней юрте за пологом откинутым отблеск золотой. Стало быть, там тугаре наше добро спрятали. Хоть и понял я, куда путь нам дальше держать, да непросто было туда добраться. Между нами и золотом весь лагерь басурманский лежал.

Я подал знак спутникам притихнуть и прислушался. Из юрт доносились то свист с сопением, то храпы могучие, но разговоров я не слышал. Похоже, враги все спать отправились и даже караул выставлять не стали. Оно и ясно: кто в здравом уме будет на орду нападать? Ну, кроме нас.

Я показал спутникам, что бояться нечего, и первым между юрт пополз. Жилища у орды были богатые. Из тканей, расшитых жёлтыми да красными узорами, а наверху были золотые маковки. Их опоясывали шнуры с кистями богатыми, а у входов щиты лежали.

Так в тишине, стараясь даже дышать потише, я половину пути миновал. Но тут услышал за спиною звуки странные. Неужто нас обнаружили? Я обернулся, готовый дать отпор, но увидел только Юлия. Конь сунул голову в огромный чан, что на потухшем кострище стоял, и громко чавкал, бряцая крышкой. Я выдохнул с облегчением и шикнул на Юлия.

Остальной путь гладко прошёл. Добравшись до нужного места, я приметил через щель, что вход в юрту закрывает спина могучая. Из-за неё отблеск золотой пробивался. Видать, Тугарина это жилище – ну а кому ещё он бы добро награбленное доверил?

С той стороны хода не было, и мы тихонько юрту обогнули. Я достал меч и разрезал ткань с той стороны, что из лагеря не видна была. Края дыры раздвинул и внутрь шагнул. Да так и встал на месте.

– И-го-го какой! – услышал я потрясённый крик Юлия. Мы с Тихоном ему поскорее рот зажали, боясь, что он Тугарина разбудит.

– Тише ты, окаянный, – шепнул дядька.

– Всё, всё, ребята, отпустите меня, я себя контролирую, – пробурчал Юлий мне в ладонь, и я отнял руку.

– Что ж он, ирод, с золотом сделал? – запричитала бабка, глядя на то, что нам открылось.

– Что-то не так? – прошептал Юлий.

– И как мы людям в глаза посмотрим? – поник плечами Тихон.

– Да в чём дело-то? – не замолкал конь.

– Нешто так можно с чужим добром? – огорчилась Любава.

– Да объяснит мне хоть кто-нибудь, что здесь происходит?! – не сдержавшись, повысил голос Юлий.

Я, от первого потрясения оправившись, хмыкнул да плечами пожал.

– Золото как золото. Ну переплавили, так что с того?

И всё ж удивиться было чему. Зрелище такое не каждому увидеть доведётся. Рядом с Тугариным на маленькой тележке сиял огромный шар золотой с басурманским клеймом. Видать, враги из нашего добра его слепили. Да так хорошо, что и различить в нём ничего было нельзя.

– И как же мой зуб-то теперича сыскать? – сокрушённо протянула бабка.

* * *