Читаем Алфавит грешника. Часть 1. Женщина, тюрьма и воля полностью

Алфавит грешника. Часть 1. Женщина, тюрьма и воля

Жаль, нет на свете пастыря благого,Прошедшего сквозь сонм душевных мук,Кто мог бы силой праведного словаИзгнать из божьих храмов лживых слуг.Которым за обман, за святотатство,За лжепророчества, за попранный законНе будет ничего, кроме богатства,А после жизни – пышных похорон.Поэтому, быть может, изначалаТак и задумано неведомым лицом,И мы живём по дьявольским лекалам,Забытые придуманным отцом.

«Жизнь моя, как суровая бязь…»

Жизнь моя, как суровая бязь,Под воздействием влаги и солнцаНа кусочки, в клочки расползласьДо последнего волоконца.Не заштопать и не залатать,Не найдется такой мастерицы,Чтобы в дело пустила опять,Что уже ни к чему не годится.И никто в этом не виноват,Что щелчком из программ электронныхМеня вычеркнет некий Госстат,Сократив дефицит пенсионный.В честь чего ты с собой алкашам,Сколько будет их возле могилки,Разведённого напополамСпирта дашь по литровой бутылке.Да в дешёвом кафе за угломДва десятка больных и болезныхПосудачат о прошлом моёмС видом, сколько возможно, любезным.Чтоб земли нарастающий гнётОградил меня крепче гранитаОт того что, тебя увлечётВ круговерти житейского быта.Но припав головою на грудьЗаменившему мёртвого мужа.Если можешь, прости и забудь,Если был я хоть в чём-нибудь хуже.

«Жить не по лжи – уже бунтарство…»

Жить не по лжи – уже бунтарство –Менты докажут, отследя,А граждане и государство –Всего лишь слуги для вождя.К безумствам чьим глухи и слепыВчерашние говоруны,И потому к духовным скрепамПожизненно осуждены.Когда в шмотье, подбитом ватой,В надплечье головы вобрав,Толпа плетётся виноватоДля предназначенных расправ.Ей непонятно, бестолковой,За что господь из раза в разСтрану мою своей суровойРукой наказывать горазд.

3 «За ручьем, где у птиц водопой…»

За ручьем, где у птиц водопой,Открываются вашему взоруСосны, лезущие толпойПо засохшему косогору.Дальше – куст алычи да айваПод колючим присмотром кизила,Да чужая, по пояс, траваЧьё-то поле заполонила.Выше – старый, разбитый аул.Улиц абрисы видятся еле,Будто иблис крылами махнул,И Ермолова трубы запели.Но беспечно, как пьяный лезгин,Что в кровавых набегах успешен,Пляшет ветер, прорвавшись с равнин,Между каменных мшистых проплешин.А над всем этим смутно видныЛедники дагестанского платоВ окружении голубизныБездны неба без точки возврата.