Алфавит грешника. Часть 1. Женщина, тюрьма и воля

Зашипело и вот, за вагоном вагон,
На Кавказ покатились железные зыбки.
Полдень, солнце, апрель и пустынный перрон:
Ни цветка, ни руки, ни слезы, ни улыбки.

Видно, диктор не смог отыскать нужных слов,

Что пора на Чечню уходить эшелонам,
И захлопнулись двери на железный засов,
Если красный сменили зелёным.

Льётся водка рекою. В разгаре бура.

Анекдоты про чукчу и Вову.
Раз такая в Отчизне настала пора,
Мы на всё без раздумий готовы.

Никого не кляня – ни властей, ни народ,

Знаем: сдадены карты – по чистой, вслепую,
И вернутся домой те, кому повезет,
И останутся жить, ни о чём не тоскуя.

А чего им: любой, вроде, сыт и здоров,

И лишен до конца бесполезных иллюзий,
Что сегодня ему до далёких краёв, –
Где в положенный срок батальоны разгрузят.

Терек буйствует там и растёт барбарис.

Ну и главное: там, директивам согласно,
Бородатые горцы с пацанами сошлись
И мешают зелёное с красным.

Потому и ползут за вагоном вагон –

По железным полозьям железные зыбки.
Полдень, солнце, апрель и пустынный перрон:
Ни цветка, ни руки, ни слезы, ни улыбки.

«Звенит капели телефонный зуммер…»

Звенит капели телефонный зуммер,
Апрельским утром под окном опять!
Но не спешите, я ещё не умер,
И дай мне бог, чего он хочет дать.

Пускай врачу из скорой показалось,

Что не смогу без шприца и микстур
Перенести уже такую малость,
Как перепад ночных температур.

Ату его, он действует по схемам,

Изложенным в студенчестве ему,
Тогда как мне известна эта тема
По сердцу дорогому моему.

Моя болезнь прописана природой,

Процентов где-то восемьдесят пять,
А остальное – водка, нервы, годы
И то, что не могу тебя обнять.

Так и живу, не в силах повиниться,

Сколь ни хочу гордыню победить,
На свете этом одинокой птицей,
Которой проще каркать и вредить.

Тем более, чего там мне осталось –

Туман стихов да блеск клавиатур,
Когда играет роль такая малость,
Как перепад ночных температур.

«Здравствуй, бархатное утро!..»

Здравствуй, бархатное утро!
Значит, снова ночь прошла
И в серебряные росы сконденсировалась мгла.

Здравствуй, солнце!

Звёздной речкой описало ты дугу,
Чтобы алый парус вспыхнул на восточном берегу.

Здравствуй, жизнь!

Люблю и славлю, как бываешь ни горька,
До последнего мгновенья – взгляда, вдоха и глотка.

Здравствуй, милая!

Я снова возвращусь к твоим ногам,
Ну, а то, что слаб и болен, даже вида не подам.

Здравствуй, счастье!

Счастье жизни, солнца, утра и – живой,
Неразмененной подруги с поседевшей головой.

Так чего ворчу и хнычу,

И чего ещё хочу,
Если всё, что нужно людям, мне сегодня по плечу.

«Зельем добрым начинены…»