Альфред Нобель. Биография человека, который изменил мир

Но достаточно часто он шел навстречу. Не только ближайшие родственники ощущали на себе его щедрость. Благодарственные письма текли рекой: от вдовы из Тросы, из детской больницы в Стокгольме, из женского приюта в Вене и много-много других. «С искренней благодарностью от бедняков и от меня лично», – писал некто Стаафф из Парижа, получивший 3000 франков на свою благотворительную деятельность (на сегодняшний день это примерно 130 000 крон). Когда в июне 1888 года мощнейший пожар, самый крупный в истории Швеции, обратил в руины город Сундсвалль, к состоятельному изобретателю обратились за помощью. «Меня мало прельщает такого рода благотворительность, объектом которой являются целые города, ибо явно было бы проще и целесообразнее, если бы таковые потери покрывало государство. Однако как бы то ни было, уклоняться я не собираюсь, и прилагаю для этой цели чек на 1000 франков»¹³.

* * *

Тем временем в Париже Поль Барб вел собственную игру. Когда трест, объединивший английскую и немецкую динамитные компании, добился успеха, он с согласия Альфреда Нобеля создал другой консорциум – холдинговую компанию, включавшую в себя французское, итальянское и швейцарское динамитные предприятия. «Компания Барб», или «латинская группа», проходила под официальным названием Société Centrale de Dynamite. В правление Барб привлек нескольких своих друзей-республиканцев. Среди прочих там фигурировал сенатор Альфред Наке, а также старый друг инженер-подрывник Жео Виан, который совместно с Барбом пытался обмануть Альфреда Нобеля еще при слиянии предприятий в 1882 году¹⁴.

Сенатор Наке имел относительно хорошую репутацию, чего никак нельзя было сказать о предпринимателе Эмиле Артоне, которого сенатор порекомендовал Барбу в качестве агента для «его» нового динамитного треста. Артон жил под вымышленным именем. Родом он был из Страсбурга, однако провел двадцать лет в Бразилии, где блестяще манипулировал политиками и предпринимателями с помощью лоббирования и прямого шантажа. Поговаривали, что у Артона имелся целый арсенал экстравагантных актрис, которые за отдельную плату соблазняли власть имущих, вели с ними компрометирующую переписку, а затем угрожали предать ее огласке.

Этому Артону недавно пришлось бежать из Бразилии, где его обвиняли в мошенничестве. В Париже он снова обзавелся актрисами, и, судя по всему, одна из них надавила на Альфреда Наке, заставив его помочь Эмилю Артону устроиться в динамитную компанию. Наке знал, что Барб внимательно следит за строительством Панамского канала, стремясь продать туда свой «латинский» динамит. Наке посоветовал Барбу отправить Артона в Панаму, так и вышло. Непонятное решение, учитывая репутацию Артона, или именно это в нем и привлекло.

Каким образом Артон обеспечил латинскому динамитному тресту контракт в Панаме, остается загадкой. Во всяком случае, этот успех произвел сильное впечатление как на Поля Барба, так и на парижское руководство переживавшей кризис Панамской компании. Подрядчики строительства канала оказались в очень трудной ситуации. Эмиссии и многомиллионные займы не могли продолжаться бесконечно. Для завершения проекта требовалось 600 млн новых франков. Чтобы найти их, приходилось объявить новую эмиссию. Панамская компания задумала выпустить два миллиона премиальных облигаций, рассчитывая на французских мелких вкладчиков. Однако существовало одно «но». Такая форма финансирования требовала, чтобы Национальное собрание приняло специальный закон, а сомнительные с политической точки зрения планы Панамской компании вызвали лишь негативную реакцию. Финансовый директор компании в Париже решил, что эту ситуацию нужно в корне изменить. Он решил обратиться за помощью к ловкому агенту динамитной компании, который уже доказал, что умеет делать дела. Эмиль Артон получил солидную сумму денег для умасливания политиков.

Позднее выяснилось, что таким способом удалось «убедить» не менее 104 парламентариев проголосовать весной 1888 года за закон о Панамской эмиссии. Одним из самых рьяных взяточников оказался компаньон Альфреда Нобеля Поль Барб, который за определенную сумму обеспечил компании и свой голос, и голоса многих других депутатов. Не приходится удивляться, что закон был принят. Жарким летом 1888 года французской общественности предложили два миллиона панамских облигаций. Компания заверила мелких вкладчиков, что вложение исключительно выгодное, ибо исторический момент не за горами: уже в июле 1890 года Панамский канал будет построен и открыт для движения. Создавалось впечатление, что тот, кто воспользуется случаем и купит облигации, сможет заработать хорошие деньги за относительно короткое время.