Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник

Махсум подождал, пока телохранитель удалится на приличное расстояние, достал из-за пазухи табакерку, повертел ее в руке – красивая вещица! – приоткрыл и прихватил двумя пальцами щепотку тонкого табака. Понюхал – ничего так. Втер в ноздри.

– А-а-пчхи! Апчхи!

В голове просветлело.

– Будьте здоровы, шеф! – крикнул из глубины пещеры пристально наблюдавший за главарем Ахмед.

– И тебя тем же, так же, туда же, – проворчал Махсум, утирая нос грязным рукавом – самому противно, но постирать негде.

Закрыв табакерку, он отложил ее на каменный уступок около «трона», подпер подбородок рукой и погрузился в тягостные раздумья. Должность главаря банды уже не казалась ему такой уж привлекательной и беззаботной, а сами разбойники оказались на редкость навязчивыми, шумными, требовательными – в общем, достаточно большой обузой. Слишком много забот, проблем и нервов.

– Шеф, шеф! Послушайте!

Махсум очнулся от горестных мыслей. К нему через всю пещеру вразвалочку спешил Шавкат.

– Что опять случилось? Может ваш шеф хоть минуту побыть один, чтобы его никто не беспокоил?

– Случилось ужасное! – Запыхавшийся разбойник вытаращился и упал на колени перед «троном». Махсум от неожиданности поджал ноги. Он никак не мог привыкнуть к тому, что перед ним падают ниц – подобное всегда настораживало его и пугало.

– Ну что еще? – недовольно проворчал он, опуская ноги. – Опять недосчитался пригоршни зерна, или лошадь нагадила посреди пещеры, и никто не хочет за ней убирать?

– Хуже, о шеф!

– В каком смысле, хуже? Сразу несколько лошадей? – Махсум повел носом, принюхиваясь. – То-то я понять не могу, чем так отвратительно воняет!

– Вы правы, они постоянно гадят, – согласно закивал Шавкат. – Но это все мелочи, о мой шеф!

– Мелочи?! – Махсум порывисто вскочил на ноги. – Устроили, понимаешь, в доме, то есть в пещере шайтан знает что! Грязный хлев, скотный двор, а не пещера.

– А что такого? – недоуменно пожал плечами Шавкат. – Да вы не волнуйтесь так, люди завтра же все уберут.

– Издеваешься? По-твоему, я должен дышать миазмами всю ночь?

– Не понимаю. Ведь кони…

– Убрать! Убрать немедленно, – дал отмашку Махсум, кипя от негодования. – И лошадей, и дерьмо. Все, вместе и немедленно! Распустились тут без меня!

– Слушаюсь, шеф! Конечно, шеф! Сей же час, шеф! – Шавкат попятился на карачках, непрестанно стучась в пол головой. – А можно вопрос?

– Валяй. – Махсум опять опустился на «трон», устланный мягкими пуховыми подушками.

– А куда убрать лошадей?

– На улицу.

– Но ведь их там кто-нибудь может увести!

– Господи, почему я обо всем должен думать сам! Разве у тебя нет собственной головы на плечах?

Шавкат схватился руками за горло и побледнел, его полные губы плямкнули от страха.

– За что? Что я такого сделал? – хрипло выдавил он. – Пощадите, о великий Черный Махсум!

– Ты о чем? – не сразу понял тот. – Слушай, кончай ломать комедию. – Махсум в сердцах грохнул кулаком по каменному подлокотнику и затряс ушибленную кисть. – И разберись, наконец, с лошадьми.

– Выгнать из пещеры? – уточнил Шавкат. Опасность быть обезглавленным миновала, и он быстро приходил в себя.

– Да. И поставьте охрану – делов-то!

– Но тогда кто-нибудь может заинтересоваться, что здесь делает целый табун и охрана! – осторожно заметил Шавкат.

– Ты прав, – помял подбородок Махсум. – Об этом я не подумал… Ладно! Лошади пусть остаются здесь, а дерьмо – убрать. Немедленно! И пусть кто-нибудь постоянно дежурит возле них с совком или что там у вас.

– Слушаюсь, Черный Махсум!

– У тебя все?

– Не совсем. – Шавкат вновь подполз к трону.

– Ну, что у тебя еще? И встань. Терпеть не могу, когда штанами пол протирают.

– О, добрейший из свирепейших шефов. – Шавкат, пыхтя, поднялся с пола и деловито отряхнулся. Пыль поднялась столбом, и Махсуму пришлось зажать нос пальцами, чтобы не расчихаться. – Дело в том, что не хватает двух мешков золота.

– Ты совсем недавно говорил про один, а теперь уже два? По-моему, ты сбился со счета.

– Нет, я дважды проверил, о шеф, – уверенно заявил Шавкат, ткнув себя кулаком в полную, чуть отвислую грудь. Та желеобразно заколыхалась под черной рубахой.

– Проверь еще раз – бог любит троицу.

– Вы сомневаетесь в моих словах? – вновь выпучил глаза Шавкат, уже оскорблено.

– Я сомневаюсь в пропаже мешков. И очень прошу тебя, не смотри на меня так – у меня от твоего взгляда мурашки по коже.

– Слушаюсь! – покорно опустил глаза толстый разбойник.

– И куда же, по-твоему, могли деться мешки?

– Их украли!

– Да ты в своем уме? Какой дурак в трезвом рассудке посягнет на имущество разбойников?

– Я не знаю, трезвый то был дурак или нет, но только мешков не хватает, – продолжал пискляво стоять на своем Шавкат.

– И кто же их спер, по-твоему?

– Это вам лучше спросить у духа пещеры, – низко поклонился разбойник, – он все слышит, видит и знает.

– Духа? – задохнулся от возмущения Махсум, решив, будто жирный боров насмехается над ним. – Ты что, на солнышке перегрелся? Какие еще духи?

– Не духи, а дух, – влез в разговор вертящийся рядом Ахмед, всегда старавшийся быть в курсе всего происходящего. – Он охраняет пещеру.