Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье. Охота на Крысь

Итак, вперед на Крысь! Ищите ее с наперстками и осторожностью; грозите ей зубочистками и долговой распиской, преследуйте с вилками и надеждой; приманивайте улыбками и мылом! Имейте в виду: Крысь – специфическое существо. К ней нужен особый подход. На простых животных можно охотиться как придется и на что попало. Им это все равно. Другое дело – Крысь. Необходимо сделать все, что придет вам в голову и, тем более, то, что уже никуда не придет, а если придет, то не вам. Есть отличный шанс изловить ее именно сегодня, – упустить его вы не имеете права. Ибо Англия ждет, – возобновил цитирование Буйноглас. – Воздержусь продолжать, чего именно ждет она, по двум причинам: первая часть изречения точно так же ужасает глубиной, как вторая – раздражает банальностью. Рекомендую распаковать наконец сундуки, достать необходимое снаряжение и приготовиться к бою.

Все последовали совету Капитана. Банкир тут же сделал передаточную надпись на обороте незаполненного банковского чека, лицевую сторону которого он перечеркнул, и мгновенно перевел свободное серебро в самые надежные акции. Булочник тщательно расчесал бакенбарды и волосы и принялся выбивать пыль из всех своих пальто. Башмачист и Биржевик, по очереди орудуя точильным камнем, взялись затачивать какой-то заступ. Только Бобер продолжал возиться со своими кружевами, выказывая абсолютное равнодушие к общему делу. Балабол пытался пробудить его патриотизм, цитировал статьи процессуального кодекса, оплетая Бобра целым кружевом доказательств его нелояльного поведения. Все было напрасно.

Беретошвей, известный своими Беретами, с невероятным рвением принялся разрабатывать новые модели Бантов, тем временем Бильярдист дрожащими от волнения руками натирал мелом собственный нос. В самый разгар приготовлений к охоте объявился изысканно одетый (смокинг, лайковые перчатки) и чрезвычайно обеспокоенный Бойскотт. По его словам, он чувствовал себя как мальчишка, впервые приглашенный на званый обед. Буйноглас осмотрел его с ног до головы, прошептал: «Ну и чучело!» – и вознамерился отойти.

– Если вам посчастливится увидеть Крысь, – остановил его Бойскотт, – поговорите с нею насчет меня. В сущности, я не такой уж плохой…

Буйноглас, глубокомысленно кивнул и промолвил:

– Мне не жалко, поговорю. Только бы погода не подвела.

Поведение Бойскотта несколько смутило охотников. Видя его испуг, Бобер злорадостно запрыгал вокруг, а Булочник, глуповатый, но отважный, принялся подмигивать кому ни попадя: дескать, вот он какой, наш Бойскотт!

– Мужчина ты или не мужчина! – в ярости воскликнул Буйноглас, услыхав рыдания Бойскотта. – Веди себя прилично. Не ровен час прилетит ископаемая и очень дикая птица Зубзуб, – понадобится все наше самообладание, чтобы от нее отбиться.

Истерия пятая. Урок Бобру

Искали с наперстками и осторожностью; грозили зубочистками и долговой распиской, преследовали с вилками и надеждой; приманивали улыбками и мылом…

Бойскотт – от кого уж никак нельзя было ожидать! – придумал очень смелый и хитроумный план и, не соизволив известить об этом даже Капитана, вполне самостоятельно вышел на поиски Крыси – туда, где еще не ступала нога человека, о существовании которого никто и не подозревал. Место для охоты на Крысь, обнаруженное Бойскоттом, оказалось всего-навсего узкой долиной, мрачной и пустынной.

Точно такой же план пришел и в голову Бобру, избравшему для осуществления своих намерений ту же самую долину. Следуя примеру Бойскотта, то есть в тайне от всех, Бобер отправился туда же, стараясь ни словом, ни жестом не выказать того, о чем буквально криком кричала его морда. Мысленно размышляя о том, что в мыслях у них нет ни одной мысли, кроме размышлений о Крыси и славной охоте, намеченной на сегодня, Бойскотт и Бобер шли невдалеке друг от друга, якобы не замечая один другого.

Долина все сужалась и сужалась, делалась все мрачнее и пустыннее, вокруг становилось все темнее и холоднее. Охотники все сближались и сближались, пока наконец (исключительно из страха, а не по доброй воле) не зашагали плечом к плечу. Вдруг пронзительный визг – резкий и высокий – вспорол содрогнувшееся небо. Значит, опасность подстерегала их чуть ли не за углом, а они об этом и не подозревали! Бобер в ужасе побледнел – от носа до хвоста, Бойскотт, в свою очередь, ощутил резкое недомогание.

Как уже бывало в схожих ситуациях, он вспомнил счастливую и невинную пору своего далекого детства: такой же в точности звук издавал грифель, скользивший по грифельной доске, и эхо этого душераздирающего скрипа отозвалось в душе Бойскотта.

– Это голос Зубзуба! – вскричал он. – Умоляю, начни считать! – обратился он к Бобру. – Иначе мы не узнаем, прав ли я. Это вопли Зубзуба, говорю во второй раз. Скажу и в третий: это песня Зубзуба! Стало быть, мое предположение – истинная правда, если, конечно, расчеты верны.