Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье. Охота на Крысь

Балабол, уставший доказывать Бобру всю тщетность его занятий кружевоплетением, внезапно уснул, и в сновидениях перед ним отчетливо предстала та самая Крысь, чей образ долго преследовал его воображение. Во сне Балабол увидел полутемный зал, где Крысь, в судейской мантии с широким воротником, в парике и очках, выступает защитником какой-то Свиньи, самовольно покинувшей пустой свинарник. Свидетели обвинения дают недвусмысленные и непротиворечивые показания: дескать, хлев после дезертирства Свиньи в самом деле опустел. Судья хорошо поставленным голосом, вкрадчиво и непринужденно, толкует законы, чуть ли не выпевая названия статей уголовно-процессуального Кодекса.

Правда, никто не предъявляет Свинье-дезертиру четко сформулированного обвинения. Тогда за дело берется Крысь и говорит битых три часа, после чего виновность ее подзащитной ни у кого не вызывает сомнений, хотя и неясно, какое именно преступление совершила Свинья, если вообще совершила. Каждый из Присяжных Заседателей, утвердившись (задолго до обвинительной речи Крыси) в своем особом мнении по разбираемому делу, начинает говорить одновременно, навязывает коллегам свой взгляд на текущий процесс, не слушает их и не дает им даже слова сказать.

– Право же, господа… – начинает Судья, но не тут-то было.

– Вы его не имеете! – взвивается Крысь. – Ваши инструкции подзаконны и давно требуют обновления. Друзья мои! – повышает она голос, стараясь перекричать собрание. – Решить настоящую проблему мы сможем только на основании старого доброго римского права. Вина вышеозначенной Свиньи в Измене практически подтверждается, но подстрекательство едва ли имеет место. Что же касается пункта о банкротстве, то Суд, мне думается, оставит его без внимания, если вы примете к сведению показания Свиньи об отсутствии у нее каких бы то ни было долгов.

Факта Дезертирства я оспаривать не буду, не могу, не имею, как вы заметили, никакого желания. Однако обвинять в Побеге мою подзащитную, судя по материалам разбираемого дела, тоже нет достаточных оснований. Во всяком случае безусловное Алиби говорит об обратном. Я убеждена в этом ровно настолько, насколько мои слова имеют отношение к настоящему делу.

Итак, господа Присяжные Заседатели, судьба моей несчастной и подзащитной клиентки находится в ваших руках. Не прошу вашего снисхождения, будьте только справедливы.

Крысь уселась на свое место и направила Судье письменную просьбу сличить показания Свидетелей, как можно быстрее и объективнее учесть все «за» и «против» относительно виновности Свиньи и огласить результаты вычислений. Но поскольку ранее попытки Судьи что-либо подсчитать заканчивались безрезультатно, Крысь все расчеты взяла на себя и в конце концов представила Суду много больше свидетельских показаний, чем их дали сами Свидетели.

Когда огласили решение, Присяжные его отклонили, поскольку оно озадачило их совершенной безграмотностью. Вскоре они, впрочем, воспрянули духом, ибо Крысь не сочла за труд взять на себя их обязанности и, надо сказать, с блеском исполнила свой долг. Она вынесла соответствующий вердикт по данному делу, причем на это, по ее признанию, ушли целые сутки утомительного труда. Когда Крысь воскликнула: «СВИНЬЯ ВИНОВНА!» – все Присяжные тяжко застонали, а кое-кто даже упал в обморок.

Ей также пришлось поработать и за Судью, поскольку тот совершенно разнервничался и не смог выдавить из себя ни слова. Наконец Крысь встала со своего места, и в Зале Суда стало так тихо, как бывает глубокой ночью, когда в лесу слышны даже шорохи иголок, падающих с елей и сосен.

– Свинья приговаривается к пожизненному заключению! – объявила Крысь. – И выплачивает сорок фунтов штрафа по отбытии срока!

Присяжные разразились аплодисментами, хотя означенное решение, по словам Судьи, не показалось ему достаточно правомерным с юридической точки зрения. Буйные восторги участников процесса по поводу его окончания были внезапно прерваны начальником тюрьмы. Он заявил со слезами на глазах, что, несмотря на вынесенный приговор, дело Свиньи-дезертира прекращается за отсутствием самой Свиньи, приказавшей долго жить за полгода до начала процесса.

Это был какой-то позор. Судья, глубоко потрясенный известием тюремного начальника, поспешно ретировался. А Крысь, пережив легкое замешательство, вспомнила о своих адвокатских обязанностях и принялась отчаянно, до хрипоты, защищать свою подопечную Свинью…

Балаболу снилось, что Крысины крики, вопли и взвизги становятся все явственнее, отчетливее, звонче, наконец он просыпается – и что же? Буйноглас изо всех сил звонит над ним, как на похоронах, отчего у Балабола буквально закладывает уши.

Истерия седьмая. Судьба Банкира

Искали с наперстками и осторожностью; грозили зубочистками и долговой распиской, преследовали с вилками и надеждой; приманивали улыбками и мылом…