Алька. Кандидатский минимум

– Не связывайся с ней, она дура, и вдобавок скандальная дура. Где-нибудь обделается и на тебя всё свалит. – Но мне было неудобно отказаться – я уже обещал.

Написал ответ и забыл, но через пару недель, когда я явился в отдел, эта самая дама прилюдно начала визжать, какой я тупой ублюдок, не разбирающийся ни в чём, и швырнула передо мной ответ доктора наук на моё заключение – в ответе доктор честил её как полную дуру, ничего не понимающую в технике. Я попросил текст того заключения, который она отправила ему, и, прочитав его, понял: профессор прав – она дура, но это был не мой текст, точнее, мой, но сильно урезанный, поэтому я попросил мой рукописный вариант, который я лично передал ей в руки. Изучая его, я увидел, что самая главная, сущностная его часть, в которой я объясняю доктору, почему его работа не может считаться изобретением, перечёркнута и исключена из окончательного варианта письма. Я спросил:

– А кто выкинул из текста эту часть?

– Я.

– А почему?

– Мне показалось, что текст Ваш очень длинный, и я выкинула несущественные детали.

– Так Вы как раз выкинули всё существенное, а оставили несущественные, дополнив это откровенным бредом.

– А что же теперь делать?

– Да делайте что хотите.

– Вы должны мне помочь.

– Я Вам ничего не должен, а помочь я Вам пытался, но Вы своими невежественными действиями сводите на нет любую помощь.

– Я Вас умоляю.

– Хорошо, я напишу ответ заново, но если Вы исправите хотя бы одну запятую, я сообщу руководству КС, что уровень Вашей квалификации не соответствует требованиям.

Я написал новое письмо, в котором сообщил, что машинистка-дура, печатая письмо, пропустила несколько абзацев, а в конце допечатала фразы из другого письма, и привёл полностью первоначальный текст – через неделю доктор прислал письмо с согласием.

За всеми делами не оставлял идею продолжения и развития своей работы, то есть работы над докторской диссертацией. Работал понемногу в этом направлении один-два раза в неделю.

Пришлось сгонять в Выксу, намечалась большая тема с кафедрой ракетных двигателей Э1, и руководитель темы – Поляев Владимир Михайлович – захотел сам ознакомиться с нашей, так сказать, производственной базой. Ну, тут уж, как говорится, любой каприз за ваши деньги. Поляев был доктор, профессор, заслуженный деятель науки и техники, поэтому я позвонил заранее Шмелёву, попросил забронировать гостиничный номер получше. Он забронировал нам люкс в заводском общежитии – даже не представлял, что там люкс есть. Купил билеты в купе, позвонил:

– Владимир Михайлович, билеты заказал на 14:00.

– Я не смогу, у меня совещание, давайте на два часа позднее.

Перезаказал, перезвонил, Поляев ответил:

– Давайте ещё на полтора часика попозднее.

Вот думаю: зараза какая, мне на этом вокзале прописаться, что ли?

– Тогда придётся на пассажирском ехать, а там только плацкартные.

– А сколько ехать?

– Часов семь.

– Ничего страшного, бери боковые – посидим, поговорим.

Это понятно, что поговорим, Милка уже закуски хорошей приготовила, я ноль семь «Посольской».

Встретились у вагона, разместились. Когда поезд тронулся, я стал доставать и раскладывать припасы. Михалыч, сглотнув слюну, сказал:

– Это ты молодец, а я не успел ничего взять.

– Да я понял, что не успеете, – взял на двоих.

Сходив к проводнице за стаканами, я достал из портфеля и поставил на стол бутылку «Посольской». Опасливо взглянув на неё, профессор сказал:

– Не много.

– Владимир Михайлович, так семь часов ехать.

– А что я в самом деле, наливай.

Наговорились мы всласть, Михалыч оказался мужиком нормальным, пальцы не гнул и вдобавок был интересным человеком. В Черустях он, глянув на пустую бутылку, спросил:

– Сколько стоим?

– Двадцать минут.

Поляев, широко улыбаясь, вытянул из кармана червонец.

– Беги.

Тут засомневался я, ноль семь водки уже было в нас – как бы не перебрать. Прочитав сомнения на моём лице, Михалыч развёл руками.

– Так ещё ж три часа ехать.

Спорить с профессором в таком важном вопросе мне было как-то не с руки, и я побежал, благо маршрут был давно натоптан. Побежал я в одном свитере – это был приём отработанный, сложно отказать легко одетому человеку, который пытается получить товар без очереди, когда ты стоишь в пальто и зимней шапке. В магазине, который был в трёх минутах ходу от станции, была очередь человек в двадцать. Вбежав, я не полез к прилавку – остановился и громко обратился к очереди:

– Мужики, я с поезда, разрешите один пузырь без очереди взять?

Очередь загудела:

– С поезда, пусть возьмёт.

Схватив бутылку «Столичной», я помчался назад. В Навашино мы прибыли, мягко говоря, навеселе.

Люкс в заводской гостинице отличался от всех прочих двуместных номеров только наличием ковров на стенах и на полу.

Утором на заводе Владимир Михайлович обстоятельно побеседовал с начальником цеха порошковой металлургии, мы с ним посмотрели все участки, задействованные в изготовлении пористо-сетчатых материалов, пообедали в заводской столовой и укатили.

Билетов на Москву не было никаких – ни купейных, ни плацкартных, и я поинтересовался у Поляева: