Алька. Кандидатский минимум

В феврале 1984 года умер Андропов, нас погнали на Красную площадь изображать скорбящую толпу. Передние две-три шеренги видели происходящее отлично, нам, стоящим в середине, не видно было ни черта. Кто-то стал доставать из карманов зеркальца, пытаясь, держа их над головой, что-то увидеть, но не тут-то было. Оказалось, что вся толпа наша густо нашпигована какими-то мрачными субъектами, которые пришли туда не скорбеть вместе с нами, а наблюдать за нами, чтобы мы скорбели как положено, и чего ненужного не натворили, и в зеркальца не подглядывали, как нашего вождя в сырую землю засовывают, – вот ведь суки. У меня даже слёзы высохли на глазах.

Нам назначили нового вождя – К. У. Черненко, которого тут же положили в больницу, и оттуда он до своей смерти уже ни разу не вышел. Народ стал открыто издеваться над этим цирком.

Весной Дальский организовал очередной Пленум вузов центрального региона – в Калуге. После пленарного заседания собрались в гостинице в номере у Дальского. Нас – меня, Юрку Хациева – направили за закуской. Выбор в магазине был невелик – взяли каких-то консервов и варёной колбасы. Набилось нас в комнату Антона человек двадцать, в числе прочих там были две дамы – преподаватели какого-то Московского вуза пищевой промышленности. Увидев варёную колбасу, одна из них с недоумением сказала:

– Кто же берёт варёную колбасу на закуску? Её же есть нельзя.

– Почему есть нельзя, крахмала много?

– Кто же будет класть в варёную колбасу такой ценный продукт, как крахмал?

Тут уже удивились мы с Юркой:

– А что же в неё кладут?

– Вам это знать не надо.

– Как так? Мы ж её едим, хотелось бы понимать.

– Ну, ладно, мы же практически коллеги. Казеинат.

– Это что? Как клей казеиновый, что ли?

– Ну, что-то вроде.

Колбасу в тот вечер мы не ели. Она, кстати, в Калуге в самом деле была несъедобная.

Посидели, поболтали, ушли гости, вслед за ними потянулись к выходу и мы. Дальский с недоумением развёл руками и поинтересовался:

– А вы куда, гусарики?

Не вильнёшь – все бодренько приступили к уборке.

Илюха предложил мне написать сценарий учебного фильма по холодной листовой штамповке. Мне показалось это интересным, посмотрел сценарий учебного фильма, написанного Ильёй, и стал составлять свой – наметил концептуальные вещи, нюансы решил сформулировать после летней практики – я должен был проводить практику в Тольятти на ВАЗе. Хотел на месте уточнить точки съёмки, чтобы были видны технологически важные моменты для различных операций.

Летом перед практикой опять решил поехать с друзьями на стройку. С этими шабашками в сознании происходили странные метаморфозы – после защиты решил не ездить, вроде бы и зарплата стала более-менее неплохая, возраст опять же растёт, а не наоборот, но как только наступает лето – какой-то зуд в пятках. И только парни рассказывают, что собираются ехать, моментально швыряю в рюкзак свой нехитрый скарб – и только меня и видели.

Строить надо было дачу в садовом посёлке в Снегирях по Волоколамке, строить капразу – капитану первого ранга с забавной фамилией Вирвихвост, служившему в Центральном штабе ВМФ. Фундамент уже стоял, нашей задачей было построить стандартный садовый домик. Марат Семёнович, так звали нашего заказчика, купил для этой цели щитовой дом, но попросил нас как-то по возможности изменить дом, чтобы он имел своей, характерный только для него облик.

Место для нашего обитания нам определили в сарайчике, смастерённом чьими-то не очень умелыми руками. Впятером мы как-то там разместились, кроме того, там стоял стол, за которым мы завтракали и обедали, и высокий топчан, где иногда ночевал Марат Семёнович, заезжавший посмотреть, как идут дела на стройке.

Щиты дома лежали рядом с домом селянина, живущего неподалёку, – метрах в ста. Он согласился постеречь их зимой, поскольку куплены они были под осень, и на участке без охраны они могли бы пострадать или уменьшиться в числе.

Нашли местного тракториста, за то, чтобы перекинуть щиты на тракторной тележке к стройке, он, сквалыга, захотел червонец. Это за пять минут работы трактора! Мы ему:

– Ты вообще, что ли, наглость потерял? Тут сто метров! Трёха – нормальная цена.

– Да я ключ в замок зажигания только за пятёрку вставляю, а тут вас ждать, пока погрузите, пока выгрузите, – чирик, не меньше.

– Пятифон – это максимум – и поясной поклон в конце работы. Заметь – от тебя – нам. Это ж такая халтура, вжик – и синичка впорхнула.

– Будете торговаться – четвертной билет затребую, а куды вы денетесь, я тут один тракторист на всю округу.

Ах так – задохнись. Володька наш озлился, и мы стали таскать щиты вручную – невесёлое, надо сказать, занятие. Щиты пролежали ничем не накрытыми осень, зиму и весну и промокли насквозь. Навскидку те, которые были без окон, весили за сотню. Таскали каждый щит вдвоём, этот маршрут в сотню метров казался километровым. После второго щита у меня возникло ощущение, что я, как Никулин, не сгибаясь, могу рукой почесать пятку. Тракторист, наблюдавший за нашей работой сидя в кабине трактора, усыхал от смеха, глядя, как мы корячимся.