Алька. Вольные хлеба

– Алек Владимирович, у меня есть пара приятелей-искусствоведов, торгуют на дому картинами. Если тебе интересно, то я тебя им рекомендую.

– А то.

Через пару дней беседовал с двумя бородачами, проживающими на «Соколе». Бородачей треморило не по детски, как сказали бы тогда. Явно накануне они серьёзно нарушили спортивный режим, видать, на тренировке усугубили.

Разговор наш происходил в трёхкомнатной квартире, забитой картинами. Ими были увешены стены, они стояли в проходах, вдоль стен, на диванах, на шкафах. Мы познакомились.

– Что вас интересует?

– Мне сложно сформулировать, можно я просто покопаюсь тут у вас и отберу, что понравится?

– Будьте добры.

Я копался часа полтора-два. Поначалу искусствоведы находились где-то рядом, потом им надоела эта канитель, они уселись пить чай на кухне. Отобрал я штук пятнадцать, просмотрев то, что отложил, я остановил выбор на двух натюрмортах. Одна работа была выполнена в технике «сухой кисти», и её полный антипод – «Букет» Л. Бруни, написанная или скорее, по моим ощущениям, набросанная мастихином.

«Букет» Бруни мне понравился очень, но я вида не подал. Отчаянно поторговавшись, мы сговорились, насколько я помню, за две тысячи долларей, может, за две с полтиной. Такой суммы у меня на руках не было, договорились, что утром я заеду, завезу деньги и заберу картины.

А ночью она мне приснилась, я проснулся в холодном поту. Подумал: а вдруг они её продали какому-то клиенту? А что, придёт какой-нибудь вроде меня залётный, но с деньгами, увидит и скажет: «Беру, вот деньги». Ведь продадут, не задумываясь. Задаток я не оставил – побоялся, что наквасятся. Еле превозмог непреодолимое желание вскочить и рвануть за картиной.

В девять за мной приехал Володька Бакулин, сели, поехали на «Сокол». Картины мои были на месте, расплатился, один из искусствоведов поинтересовался:

– Я гляжу, вы любите сами выбирать картины, по собственному вкусу. А не хотите ли попробовать купить что-нибудь с прицелом на последующий рост цены?

– Интересно, а можно глянуть на то, что вы предлагаете в качестве инвестиционной покупки?

Меня подвели к картине, висящей на стене, мне она не понравилась. Какой-то куст, то ли в тумане, то ли в снегу, прописан, но изображение слегка размыто. Если бы не подвели, то прошёл бы мимо и не обратил внимания. Вдобавок она была довольно дорогая. Ответил вежливо:

– Надо подумать. В целом предложение довольно интересное.

Так сложилось, что больше я с этими ребятами не встречался. И про предложение их я забыл. Но через год я почему-то вдруг вспомнил эту работу, которую видел мельком. Вспомнил и понял: что-то в ней меня цепануло. Потом она снова всплыла, пожалел, что не записал фамилию автора, хорошая работа.

А Бруни я повесил в офисе, у себя в кабинете, за спиной. Пришёл мой знакомый искусствовед, опять «Дымку» на продажу принёс, сидели трепались. Он поднял голову и с удивлением произнёс:

– А где такого Бруни надыбал? У него говна-то много понамазано, но это… Как он тебе в руки-то попал?

– Да ты сам мне ребят рекомендовал на «Соколе».

– Я у них каждую неделю бываю, все работы видел.

– А она в пачке была, из тех, что вдоль стены в коридоре стояли.

– А-а-а-а, видно, Лаврик им недавно приволок на продажу, запили опять, небось, не разбирали свежие работы. Вот я и не углядел. А за сколько взял?

– Две тысячи.

– Хорошая цена, не прогадал, поздравляю.

***

Где-то в середине сентября позвонил Борька Агеев:

– Алик, привет.

– Здорово.

– Слушай, у меня знакомый есть, в министерстве работает. У него есть предложение, которое, возможно, тебя заинтересует. Перезвони ему.

– А что за предложение?

– Да я не знаю, перезвони, он мужик нормальный. Николай Николаевич его зовут, на меня сошлёшься.

– Хорошо.

Я, не откладывая в долгий ящик, тут же позвонил по указанному телефону:

– Николай Николаевич?

– Да, слушаю вас.

– Это Рейн звонит, Борис Агеев говорил, что у вас есть какое-то предложение.

– Да, Алек Владимирович. Вы не могли бы ко мне подъехать переговорить? – Николай Николаевич назвал адрес.

– Не вопрос, когда?

– Чем быстрее, тем лучше.

– Могу хоть часа через два подскочить.

– Это было бы прекрасно.

Через пару часов я сидел в кабинете заместителя председателя какой-то структуры Российской Федерации, имеющей статус министерства, и слушал его грустный рассказ:

– Борис сказал, что тебе можно доверять, так я расскажу всё как есть, и давай на ты, если не возражаешь. Ты видишь сейчас, что происходит. – Тут Николаевич кивнул на окно. – Депутаты с Ельциным схлестнулись, и никто уступать не хочет. Ельцин, чтобы часть на свою сторону перетащить, свою политику проводит: тех, кто на его сторону переходит, сразу делает замминистрами. Во всех министерствах сейчас у министров число замов утроилось, и у нас было три, а сейчас уже одиннадцатого оформляем – из перебежчиков. Каждому заму – кабинет и «Волгу». С кабинетом проблем нет, а на «Волгу» для последнего у нас просто тупо нет денег. Шеф голову себе не забивает – есть деньги, нет. Вызвал к себе. «Есть деньги, нет – это не разговор. Реши вопрос».