Алька. Вольные хлеба

– Сань, здесь очень много можно сделать совместно с кафедрами МВТУ. Они же всё могут: определить химсостав, измерить твёрдость, исследовать прочность при различных видах нагружений – да всё что угодно. Представляешь, какую лабораторию сертификации можно создать?

Сашка, видно, представил – это всё игры вдолгую, а деньги нужны сейчас и много. И ушел, стал заведующим лабораторией сертификации, насколько я понимаю, просто тупо брал взятки за выдачу бланков свидетельств, не знаю, что там выдают эти центры. Но время ушло, наверно, потребовалось что-то сущностное, и Сашку, как я слышал, попросили на выход.

А от нас он ушёл сам, это был его выбор. Наверно, мне надо было быть другим, менее жёстким, с ним. В жизни он был хорошим, добрым человеком.

***

Где-то в июне Георгий предложил снять рекламный ролик. Договорился на телевидении в какой-то популярной программе – кальке с западной телепередачи. Такие недавно появились на телевидении: бодрый, как правило, молодой тележурналист метался по столице, находил какие-то интересные события или происшествия, развязно их комментировал и перемещался в новое место. Попасть туда стоило недорого – тысяч пять-шесть долларов, но и толку от такой рекламы немного. Ну, подсветят твой товар один раз, а толку-то? Но у Георгия были свои тараканы в голове, и переубеждать его было бессмысленно.

Гоша поручил мне придумать, как будет выглядеть это действо, чтобы в памяти телезрителей хоть что-то осталось. Опыта и знаний в организации подобного рода представлений у меня не было, единственное, что мне пришло в голову, выложить на поляне фуру коробок пива в виде пирамиды, на фоне которой и должен был дать Георгий интервью тележурналисту. Ничего умней я придумать не смог, увы.

Я отправил двоих ребят на склад выкладывать пивной курган, потом приехал сам. Стоял в складском офисе, обсуждал с работниками склада какие-то детали нашей совместной работы. Зазвонил телефон. Работница склада сказала:

– Вас к телефону, и здесь нашли.

Я резко шагнул к столу, в тот же момент лежащий в ногах у работницы приблудный складской пёсик вскочил на лапы и тяпнул меня за ногу. Укусил основательно, до крови, порвал, гад, брючину, после чего забрался под стол и облаял. Стоя у стола в разодранных портках, я взял телефонную трубку и услышал огорчённый голос Георгия:

– Алек Владимирович, не смогу присутствовать на съёмках, в Шереметьево от жары посадочная полоса поплыла, нас в Питере сажать будут. Вы сами побеседуйте с корреспондентом, у вас получится.

– Хорошо.

Хорошего было мало, Громбовский к съёмкам готовился, у него были какие-то мысли, о которых он мне, естественно, не рассказывал. Толком я о продукте, которым торговал с разной интенсивностью уже года полтора, знал мало. Вдобавок, я был в разодранных брюках и не представлял о чём я буду беседовать с телезвездой, я ж практически раненый на поле боя. Меня ж надо срочно в госпиталь, бинтовать, спасать – родина могла потерять ценного работника.

Складские бабы разыскали йод, смазали мне ногу, но бинта не случилось под рукой, и кровь значимого специалиста стекала в башмак.

Прикатили киношники, стали готовить свои устройства. Я поведал ведущему мою грустную историю:

– Шефа в Питер услали, не выдержали плиты московского аэропорта веса его интеллекта – расползлись. Остался только я, но я раненый, окровавленный, в рваных штанах – подвергся атаке жуткого зверя. Наверняка происки конкурентов. Может, перенесём?

– Перенести никак нельзя – план съёмок на три месяца вперёд расписан. Не беда, это даже хорошая примета, значит, дальше всё как по маслу пойдёт.

– А как же я в порванных портках – на всю страну? Политически неверно, Би-би-си раструбит на весь мир, это ж урон престижу Родины.

– Обижаете, никогда не уроним честь родной страны, рваные штаны в кадр не попадут.

– Так слышно, как кровь в башмаке хлюпает, перед людями стыдно будет!

– Не будет, переозвучим в студии. Теряем время, давайте начинать работу.

Работники мои тоже подгадили – поленились выложить фуру целиком, типа нижние коробки стали складываться, дешёвая отмаза. Пирамиду сложили в человеческий рост, но что есть, то есть – думать, как её доложить до нужной высоты, не было ни времени, ни желания.

Встали с пивными кружками перед пирамидой, достали по бутылке, разлили. Я начал излагать всё, что слышал о производстве пива, о признаках, характеризующих его качество, а ведущий ловко встревал с ироничными подколами или дополнениями, так, когда я сказал:

– Хорошее пиво должно оставлять следы на стекле кружки или стакана, как бы пачкать её, – журналист, вывернувшийся откуда-то из-за пивной пирамиды, тут же вставил:

– Но оставлять чистой голову.

Зная, что воду для пива получают прямо на заводе из скважины, я вещал:

– Чистейшую воду для пива добывают из артезианской скважины с больших глубин. – Ведущий, появившийся, с другой стороны, глубокомысленно добавил:

– Больше тридцати метров из-под базальтовых слоёв.

Таким образом мы наговорили на полчаса, из чего вечером вышло минут на пять экранного времени.