Алькатрас и рыцари Кристаллии

На меня внезапно нахлынули воспоминания об учиненных Блэкберном пытках. Темные Окуляторы испытывали восторг при виде боли и страданий.

Но Фицрой, похоже, вовсе не собирался тратить время на пытки. Пока головорезы удерживали Гималайю, он достал нож. Фицрой прижал лезвие к ее горлу. Пой начал крчиать, и чтобы его удержать, потребовалось сразу несколько Библиотекарей. Фолсом ревел от гнева. Где-то на фоне Библиотекарские ученые продолжали как ни в чем не бывало следить за работой оборудования.

Вот к чему мы пришли. Я, слишком слаб, чтобы помочь. Без своих Линз и Таланта я был пустым местом.

— Алькатрас, — прошептала Бастилия. Каким-то чудом мне удалось расслышать ее голос на фоне остального шума. — Я в тебя верю.

Практически то же самое мне твердили и все остальные с самого моего прибытия в Нальхаллу. Вот только их слова были ложью. На деле они меня совершенно не знали.

А вот Бастилия знала. И верила в меня.

Для нее эти слова имели смысл.

В отчаянии я повернулся, глядя на рыдающую Гималайю, которую Библиотекари держали в плену. Фицрой, похоже, получал удовольствие от той боли, которую доставлял нам, держа нож у ее горла. В тот момент я знал, что он действительно собирался ее прикончить. Он был готов убить Гималайю на глазах мужчины, который любил ее всем сердцем.

Который любил ее всем сердцем.

Я лишился Линз. Лишился своего Таланта. Сейчас у меня оставалось только одно.

Моя принадлежность к роду Смедри.

— Фолсом! — крикнул я. — Ты ее любишь?

— Что? — спросил он.

— Ты любишь Гималайю?

— Конечно люблю! Прошу, спаси ее!

— Гималайя, — испытующе спросил я, — ты любишь Фолсома?

Она кивнула в тот самый момент, когда нож врезался в ее кожу. Этого было достаточно.

— Тогда объявляю вас мужем и женой, — заключил я.

На мгновение все замерли. Моя мать, стоявшая неподалеку от нас, повернулась и взглянула на нас с внезапной тревогой на лице. Фицрой приподнял бровь, держа в руке нож, на котором виднелась тонкая полоска крови. Из лежащей на полу книги доносилась едва слышная мелодия моей музыкальной темы.

— Надо же, как трогательно, — произнес он. — Теперь ты можешь умереть замужней женщиной! Я…

В ту же секунду кулак Гималайи врезался ему прямо в лицо.

Удерживавшие ее веревки упали на пол, лопнув от напряжения, когда она подскочила вверх и дала пинка двум оказавшимся поблизости громилам. Мужчины упали без сознания, и Гималайя, будто в танце, повернулась к стоявшей позади группе. Она вывела их из игры одним взмахом ноги, точно выверенным, несмотря на то, что она, похоже, сама не понимала, что делает.

Ее лицо было полно решимости, глаза расширились от гнева; по шее стекала тонкая струйка крови. Она изворачивалась и крутилась, сражаясь с изящной, неслаженной яростью, целиком поддавшись контролю своего новообретенного Таланта.

Теперь она была Гималайей Смедри. А как всем известно (и как я, помнится, вам уже говорил), тот, кто вступает в брак со Смедри, получает Талант супруга.

Я перекатился туда, где упал Фицрой. И, что важнее, куда упал его нож. Я пнул его по полу в сторону Бастилии, которая — будучи Бастилией — умудрилась поймать его, даже несмотря на то, что ее руки были (буквально) связаны за спиной. Секундой позже она уже была на свободе. Еще через секунду освободились и мы с Поем.

Фицрой привстал и ошарашенно схватился за щеку. Я сорвал с его лица Линзы Маскировщика, и он моментально вернулся к своему тщедушному, веснушчатому облику.

— Пой, хватай его и беги в комнату с архивами!

Грузному мокийцу не нужно было повторять дважды. Он с легкостью запихнул Фицроя под мышку, а Бастилия тем временем напала на громил, державших Фолсома, и одолела их обоих. Но сразу после этого ее повело, будто от тошноты.

— Все назад в комнату! — крикнул я, пока Гималайя сдерживала Библиотекарских громил. Бастилия кивнула и, шатаясь, помогла принцу встать на ноги. Шаста наблюдала за происходящим сбоку и криками приказывала головорезам напасть — но те опасались связываться с Талантом Смедри.

После секундной — и безрезультатной — попытки избавиться от стеклянного браслета я открыл ящик стола и выхватил книгу, которую туда запрятала моя мать.

Теперь нам нужно было решить еще одну серьезную проблему. Мы вернулись на то самое место, где я принял решение сдаться. Отступление в комнату с архивами не поможет, если мы по-прежнему будем окружены Библиотекарями. Нужно было активировать телепорт. На нашу беду, у меня не было ни единого шанса добраться до тех терминалов. Оставался только один выход, — решил я.

Фолсом пронесся мимо, схватив с пола книгу, которая все еще продолжала играть музыку, и захлопнул ее, чтобы вывести Гималайю из ее супер-кунг-фу-девичье-Библиотекарского транса. Она с одурелым видом замерла прямо на середине пинка. Ей удалось повалить на землю всех оказавшихся поблизости громил. Фолсом схватил ее за плечо и, развернув к себе лицом, поцеловал. А затем увлек ее вслед за остальными.