Алхимик и королевский ингредиент

Иоланта отшатнулась, с шумом втянула ртом воздух, выныривая из неведомой глубины. Свеча выпала бы из ослабевшей руки, не успей Марго ее перехватить.

– Что ты видела?

Сестра трясла головой, по белым, как воск, щекам катились слезы. Королева прижала ее к себе:

– Иоланта!

– Ты ведь останешься, правда? Ты ведь не уедешь? Мы будем жить вместе, будем…

Слушая ее слабый голос, Марго думала о соблазнительности такого предложения. Переодеться в послушницы, а после, если повезет, и в жрицы. Отгородиться стенами храма, где ее не посмеет достать ни один король, советник или лорд. Перестать бежать. С чего она вообще взяла, что Альрик ее ждет?

Стоит принять обещанную защиту, и все ее пытки закончатся здесь, их засыплет сырой землей монастырского сада, растопит пламя храмовых свечей. Никто не посмеет тронуть прислужницу богов в этих стенах.

Иоланта отстранилась, сказала с непривычной серьезностью:

– Настоятельница говорит, ничего не случается просто так. Только боги знают, куда ведут нас за руку. И они привели тебя сюда, ко мне. Ты должна остаться. Настоятельница говорит…

– Хватит! – оборвала ее Марго грубее, чем собиралась. – Здесь нет твоей настоятельницы, и богов твоих тоже не было, когда король пришел за мной.

– Я боюсь за тебя…

– Почему, милая? – спросила Марго мягче. Страшилась этого вопроса, страшилась того, что покажется за дымкой впереди. Потому что нет больше одеяла, под которым можно спрятаться.

– Мне показалось, что среди пожара я видела тебя.

* * *

– Ты издеваешься надо мной?

Сейн смотрел на старика и чувствовал, как горит в груди, как от жара этого бешено скачут мысли и мир плывет перед глазами. Старик лежал на высоких подушках и сипло дышал темным провалом рта, в котором почти не осталось зубов; его веки едва заметно подрагивали. На впалых щеках краснели сосуды, ярко выделяясь на тонкой бледной коже.

– Нет, ты, верно, шутишь! После всего, что ты сама мне рассказывала? Это же он, Линда! Он!

– Не кричи…

Она отослала сиделку, и теперь взволнованно поглядывала на дверь.

– И ты просишь меня помочь ему? Жрецу, что отправлял на смерть таких, как мы? Да ему самое место подыхать в канаве, а не на атласных простынях! Я с радостью останусь и дождусь его последнего вдоха…

Сейн метался по комнате, не зная, куда деть беспокойные руки. Прятал в глубокие карманы, путаясь в мантии, ругался, доставал, хрустел пальцами, запускал в густые волосы, снова в карман… Впервые в жизни ему хотелось избить человека. Кулаками. Усесться поверх костлявых стариковских бедер, лупить морщинистую рожу, пока не начнет хрустеть и хлюпать…

– Все не так, – отозвалась Линда. – Его святость Ефимон на смерть никого не посылал.

– Лишал силы, для кого-то это куда хуже. Превращал в…

– В кого? – с вызовом спросила Линда. – Договаривай! В простых смертных? Так вот она я, теперь простая смертная, как ты или он. Мне тоже прикажешь сдохнуть в канаве?

Сейн упрямо боднул воздух. Теперь он стоял по другую сторону кровати, что баррикадой разделила алхимика и жрицу.

Линда не повышала голоса, говорила бегло, воспользовавшись передышкой:

– Он многое сделал для этого монастыря и для этого города. Помогал всем, даже бывшим заклинателям. Успокаивал толпу во время погромов. Я понимаю, как тебе в это сложно поверить, но он хороший человек, Сейн. За последние пять лет настоятельница трижды являла чудо, забирала его с Той Стороны. Но сейчас даже она бессильна, а моих знаний и подавно не хватит… Если ты можешь сделать хоть что-то… Хотя бы сейчас поступить правильно, исправить…

– Исправить? Ты думаешь, я здесь за этим? – Сейн рассмеялся, скалясь волком. – Думаешь, я приехал посыпать голову пеплом, молить о прощении? Ты, верно, забыла, кто перед тобой стоит. Не-ет, Линда, даже не пытайся, слышишь?! Это они устроили охоту на нас, как на зверей, это они заставили бояться нас и ненавидеть, это они вешают на нас все грехи со времен Империи. Они, не я! Не смей винить меня во всем, что здесь произошло.

– О чем ты? Боги! – Линда спрятала лицо в ладонях. – Я ни в чем тебя не обвиняю, я говорю, что это – человек; вот он, лежит перед тобой, как ты не слышишь?

– В последнюю нашу встречу он не был человеком.

– Я… я не верю, что ты не понимаешь, что злость и обида за эти годы превратили тебя в того, кто не понимает. Мы создали зверя, все мы! И для него нет сторон, он не различает правых и виноватых. Тебе приходилось видеть человека, в чью плоть вплавился металл под пламенем чародея? Смотреть в глаза его родным? Утешать заклинательницу, которую всю ночь насиловала пьяная толпа? Ефимон делал все, чтобы остановить это, боролся со зверем годами! И как бы ты ни относился к его методам… Я лишь надеялась, что тебе хватит сил заглянуть в лицо зверю, с которым ты нас всех бросил! И оставить его в прошлом.

Алхимик долго молчал, не поднимая головы, бездумно смотрел в пол.

– Я не могу. Извини. Я просто… не могу.

– Подумай, молю, – шепнула Линда. – Я оставлю тебя. Постараюсь найти как можно больше из твоего списка, а ты пока подумай… кем ты стал за эти семнадцать лет.

* * *