Алхимик и королевский ингредиент

Того жреца Сейн тоже знал – мягкосердечный весельчак и пьянчуга, настоятель небольшого храма в тихом городке на краю далекой теззарийской провинции. Пока для мальчика копали могилу, жрец рыдал и до крови вгрызался в костяшки пальцев. Думал, никто не видит.

Сейн не брался его винить, в конце концов, алхимик и сам тогда многого не умел и не смог бы помочь ребенку. Но еще он не смог смириться с богами, которые выбрали сучий розовый куст.

По словам Линды, настоятельница уже трижды забирала Ефимона с порога смерти, что само по себе редкость. Возможно ли, что она пыталась разобраться, как это работает? И догадывался ли кто-нибудь, что она обратилась за подсказкой к запрещенным для всякого жреца книгам?

Старик на кровати захрипел, закашлялся. Дернулся, сбивая порядок подушек, и вновь затих. Сейн поморщился. У этого-то чудеса выходили исправно, еще никто из заклинателей не вернулся от него прежним. Всего одно отвратительное чудо…

Алхимик крепче сжал челюсть, огненный зверь вновь заворочался в груди.

Что он вообще здесь делает? Неужели и впрямь решил дождаться Линду, повторить ей в лицо свой отказ? Плевать на ингредиенты, он найдет способ раздобыть их где-нибудь еще. Нужно забирать Марго и уходить не прощаясь, ведь он уже все решил. Решил же?

Матросам нравилось, как он ругается, они сразу видели в нем какое-то неясное родство, доступное лишь трудящемуся человеку. Портовым шлюхам тоже нравилось: его грубость, похабная до одурения, и в то же время поэтичная легкость, с которой он бил словом прямо в голову, как хмельное вино. Нравилось и Бальтраму, им было чему поучиться друг у друга.

Сейн выругался, громко и от души, не волнуясь, что его могут услышать за дверью. Подкрался к кровати, поднял морщинистое веко, заглянул в узкий зрачок. Задрал ночную рубаху жреца и долго вслушивался в слабое, на самом исходе сил, биение в груди.

Линда говорила, Ефимон уже много лет мучился сердцем. Оставила алхимику записи с наблюдениями настоятельницы. В последний раз жрец слег позавчера и почти не приходил в себя. Сейн с досадой подумал: приедь они всего на день-другой позже, и никому не пришлось бы донимать его дурацкой просьбой.

Старик застонал. Алхимик навис, разглядывая лицо, обветренное под дыханием смерти. Наклонился к самому уху:

– Ты отнял. У меня. Все.

В дверь постучали.

– Открыто! – бросил Сейн, слезая с кровати.

Он ожидал увидеть Линду, ведь сиделка входила без стука, но на пороге появилась Марго. На ней было синее платье с широкими рукавами, похожее на то самое, в котором он увидел ее впервые в замке Танкреда. Не проронив ни слова, он вернулся в кресло, закинул ногу на ногу, весь сжался, точно заяц перед прыжком.

Еще никогда он не казался ей таким уставшим и растерянным. Резко захотелось подойти ближе, коснуться густых волос… Марго сделала шаг и замерла, не осмелившись сделать второй. Будто сам воздух вокруг алхимика щетинился невидимыми иглами.

– Линда рассказала мне… – осторожно начала она. Ей не улыбалось попасть ему под горячую руку.

– Все?

– Не все. Но большую часть я поняла и так. – Королева обернулась к старику. – Это он? Тот, кто сделал с тобой…

Сейн кивнул.

– Знаешь, почему они не забирают силы у самых молодых, у тех, кто еще ничему не научился, не распробовал вкус своего дара? – спросил он, откинувшись на спинку и прикрыв глаза. – Потому что неофиту можно забить голову чем угодно, переделать его под себя. Вся ирония в том, что мы нужны им. Зачарование, предсказание, опустошение… То, что они называют чудесами. Даже их исцеление не имеет ничего общего с тем, чему учили в этих стенах! Давно утерянные знания, давно разрушенные школы. Но не для них. Как иначе они могли бы делать все это? Они говорят, что их сила дается богами, а заклинатель черпает ее из темных колодцев своей души. Какая же чушь. Вот она правда, которую эти жалкие лицемеры никогда не признают, – они такие же, как мы.

Сейн, не открывая глаз, поднял руку и указал на кровать:

– Этот ублюдок – заклинатель, разменявший свои силы на слепую веру и золото храмов. Только и всего.

Марго поискала взглядом, где бы присесть. Ей срочно нужно было присесть. Не найдя ничего подходящего, она тихонько опустилась на край кровати у самого изножья. Если все, что говорит алхимик, правда, то это… это… Нет, даже представить, чем подобные предположения могут обернуться, она была не в силах.

– Иоланта станет прорицательницей, – припомнила она радость сестры.

– А Линду через несколько лет обучат на целительницу, – отозвался алхимик. – Так и пополняются ряды чудотворцев. – Он крутанул головой, разминая шею. – Я видел, на что способна твоя сестра. Она бы двигала горы, если ее правильно обучить. А теперь будет предсказывать погоду, хотя могла бы ею управлять.

«Управлять погодой. Остановить пожар, пожирающий города». Марго с усилием отогнала от себя дурные мысли, отмахнулась от воспоминания о пророчестве, которое так и не поняла.