Алладин: книга-игра

–    Сейчас.

Лавашник запустил свои волосатые руки в печь и вынул обжигающе-горячий хлеб.

Алладин, не удержавшись, сглотнул слюну, но промолчал, ведь денег у него не было.

Лавашник заглянул в глаза Алладину так, как смотрят в пустой кошелек.

–    Ты будешь покупать мой хлеб?

–    Да.

Лавашник протянул лепешку.

–    Две маленькие монеты.

Алладин не спешил расплачиваться.

–    А мед у тебя есть?

Лавашник вытащил кувшин с медом.

–    Тогда намажь мне лепешку медом, да с обеих сторон.

Пока лавашник густо обмазывал лепешку медом, Алладин посмотрел вверх – туда, где в ветвях спряталась Абу, и весело подмигнул ей.

Мохнатый друг мигом зацепился хвостом за ветку и повис вниз головой.

–    Смотри-смотри! – крикнул Алладин лавашнику, чтобы тот не вздумал смотреть вверх. – С твоей лепешки мед капает на землю. Небось, ты возьмешь с меня деньги и за него.

Лавашник удивленно посмотрел на лепешку, на которой было не так много меда, чтобы он мог капать на землю.

Абу ловко схватил лепешку своими лапками и вскарабкался высоко на дерево.

–    Эй, закричал лавашник, – откуда взялась эта проклятая обезьяна?

–    Ее прислал Аллах, – улыбнувшись, произнес Алладин, развернулся и медленно двинулся прочь от хлебопека.

–    Постой, а деньги?

–    Какие? – удивленно пожал плечами юноша.

–    За хлеб и за мед.

–    Но ты мне ничего не дал.

–    Мерзавец! – закричал лавашник. – Я сам видел тебя вчера на базаре с этой обезьянкой! Она твоя, ты ее подучил!

–    Тебе показалось.

–    Стой! – взревел лавашник и бросился вслед за Алладином.

Но тот даже не убегал.

–    Люди! Люди! – закричал лавашник. – Он украл у меня хлеб, держите вора!

Юноша обернулся. Собралось десятка два любопытных зевак.

–    Аллах, прости этому безумцу, – произнес Алладин, – он говорит о каком-то хлебе. Посмотрите, люди, разве есть у меня что-то в руках?

–    Он вместе с обезьяной... – принялся сбивчиво говорить лавашник, – та украла у меня хлеб...

Все засмеялись. Ведь жадного лавашника никто не любил.

–    Да он сумасшедший, – Алладин раздвинул зевак и не спеша удалился.

Вслед ему неслись проклятья хлебопека. А Абу в это время слез с дерева, обежал прилавки и ждал своего хозяина в узкой улочке.

–    Ах ты негодник, – сказал Алладин, присаживаясь на прохладные камни рядом со своим любимицей, – ты уже успел отгрызть чуть ли не половину лепешки! Ну ничего, я тебе прощаю, давай поделим поровну, – и юноша разорвал лаваш на две части.

Алладин уже собирался откусить кусок от сладкой лепешки, как вдруг застыл: прямо перед ним стояли маленькие нищие – мальчик и девочка. Они стояли маленькие нищие, – мальчик и девочка. Они даже не просили, а только взглядом умоляли юношу дать им чего-нибудь поесть. Но близко подходить они боялись, наверное, детям не раз довелось изведать на себе жестокость купцов и торговцев.

–    Не бойтесь, идите сюда, – поманил пальцем мальчика и девочку Алладин, – вот вам хлеб, – и он отдал свой кусок.

Мальчик, немного подержав лаваш в руках, отдал его своей сестренке.

Абу уже успел вонзить свои острые зубы в хлеб, но при виде голодных детей дрогнуло даже сердце обезьянки. Но расстаться с лакомым куском было выше сил Абу.

Алладин тяжело вздохнул и укоризненно покачал головой. Пристыженный Абу тут же протянул хлеб и стал танцевать перед детьми, вытворяя всевозможные акробатические номера.

Счастливые дети ели, смотрели на забавную обезьянку и смеялись.

А Алладин стал вновь грустным. Вновь надо было думать о хлебе насущном.

Возможно, Алладин еще долго болтал бы с детьми, а Абу танцевал и кривлялся перед ними, но случилось следующее.

Запели трубы, загрохотали барабаны, и раздались оглушительные крики:

–    Дорогу принцу Абдурахману! – слышались крики стражников.

–    О, важный человек едет, надо непременно посмотреть, – сказал Алладин.

Абу тут же вскочил на плечо своему хозяину, и Алладин, распрощавшись с детьми, двинулся на базарную площадь, которая буквально кипела от возбуждения.

Торговцы спешно сворачивали лотки, собирали свои коврики, убирали подушки. Ведь процессия принца Абдурахмана двигалась, сметая все на своем пути.

–    Это едет новый жених принцессы Жасмин! Смотрите, какой толстый и напыщенный! Он такой важный, что похож на бычий пузырь! – кричали торговцы, указывая пальцами на важно восседавшего на белом коне заморского принца.

–    Да она его обязательно прогонит, – сказала одна из торговок своей подруге.

–    Да-да, прогонит, ведь принцесса выпроводила дюжину принцев, она ни за кого не хочет выходить замуж, все ей не нравятся.

–    А как ты думаешь, Фатима, разве может такой урод кому-нибудь понравиться? Ведь у этого принца даже глаза заплыли жиром и вообще, он похож на спелый инжир, обряженный в яркие одежды.

Женщины захохотали.

А принц Абдурахман, казалось, даже не замечал того, что все над ним смеются. Он гордо ехал по середине площади. Многочисленные стражники разбрасывали в сторону зевак, освобождая дорогу своему важному господину.

–    С дороги! Прочь, грязная чернь! Прочь! Прочь! – кричали стражники, размахивая страшными ятаганами.