АЛЛЕГРО VIDEO. Субъективная история кино

— И видите те же сны, что и в детстве?

— В своих снах я всё время вижу эпизоды из детства и юности. Сны искажают наше видение, но если вам снятся повторяющиеся сны, как мне, то в конце концов они помогают в чем-то разобраться. Вы спрашиваете себя, почему этот эпизод повторяется снова и снова и снова, и наконец, понимаете. К примеру, после смерти отца, когда мне был всего 21, мне всё время снилось, что он возвращается, но остается всего на одну-две минуты, а потом снова уходит. Когда я просыпался, мне первые два-три часа было очень хорошо, потому что я снова увидел его, снова услышал его, но одновременно я чувствовал себя брошенным. Прошли годы, прежде чем я понял, что не скорбел о смерти отца, а просто чувствовал себя брошенным, и может быть, даже хотел, чтобы он уделял мне больше внимания при жизни. Мне потребовалось лет тридцать, чтобы это понять. Сны действительно помогают. Я ничего не знаю о юнговском анализе и тому подобных вещах. Я немного читал про интерпретацию снов Фрейда, и это начало разрушать мои сны, потому что я начал их интерпретировать, даже пока я их еще смотрел. Благодаря снам я немного разобрался в себе самом. В каком-то смысле я не стремлюсь даже разбираться в себе, потому что тогда приходится многое демифологизировать, исправлять неправильные умозаключения, о которых я уже говорил. Я не хочу слишком глубоко копаться в себе. Мне нравится испытывать некое очарование. Если и есть какие-то сны, прямо перенесенные из моей головы на экран… Я рад, что вы об этом заговорили, ведь это означает, что в фильме есть ощущение сновидения, а мне хотелось этого достичь.

— Вам снятся цветные или черно-белые сны?

— Мне тут недавно приснился черно-белый сон, он был такой красивый. Помню, я завидовал режиссеру моего сна, поскольку он видел всё намного лучше, чем я сам. Я часто вижу будто в черно-белом изображении, наверное, из-за того, что снял столько черно-белых фильмов. Вот вы сейчас в красном, а я вижу просто тёмно-серый цвет. Это не сознательное действие, теперь это происходит само собой. Любопытно. Если бы полицейский спросил меня, что я только что видел в объектив камеры, я бы сказал, что видел русского в очках и сером свитере. Вот так бы вы мне запомнились.

— Когда-то я читал, что всё то, что в черно-белом кино начала XX века выглядит ярко-белым, на самом деле — желтое, тогдашняя пленка добивалась абсолютной белизны только в том случае, если предметы были выкрашены в желтое…

— Часто говорят, что красный темнее черного. Но не знаю, наверное, всё зависит от освещения и кинопленки. Может быть, будет любопытно выкрасить кому-нибудь зубы в желтый цвет, чтобы на экране они выглядели по-настоящему белыми.

— Немой фильм в большей степени условен, чем говорящий, ведь в жизни люди, как правило, не молчат…

— Да, немой фильм — это шаг в сторону более лирического выражения… Немой фильм сразу заявляет о своей искусственности. Он не только черно-белый, но он еще и ближе к балету, чем к реальной жизни. Поэтому лучше всего в немом кино удаются лирические мотивы. Он более универсален, более красив. Есть, конечно, определенные темы — документальные фильмы, пьесы Дэвида Мэмета, Шекспира, а может, и нет, — которые лучше выглядят с диалогами. Хотя есть и замечательные немые фильмы по Шекспиру, потому что его сюжеты столь мелодраматичны, вечны. Вневременные сюжеты лучше удаются, по-моему, в немом кино. Они ближе к оркестровой музыке, к балету…

— Ну а теперь поговорим о «Запретной комнате». Это запретная комната ваших снов?

— В молодости было у меня немало запретных комнат. Я уж и не могу вспомнить, какими они были. Теперь они — лишь полузабытые сны. Но меня охватывает волнение, когда я оказываюсь где-то поблизости. Мне нравилось это движение вперед. В самом фильме не так много движения вперед, но когда люди пробираются из одного конца подводной лодки в другой, кажется, будто они и впрямь приближаются… к чему-то. Чему-то опасному.

— А если говорить о самой истории, вы пытались себя в каком-то смысле контролировать?