Алло, милиция?

– Не понимаю, отчего он считает, что охотились на него. Там же вроде взорвался баллон с каким-то сварочным газом, несчастный случай. Я была рядом. Села в машину, когда рвануло. Осколки стекла барабанили по крыше.

Вот… И никто за язык её не тянул. В голове прошелестели предостережения Сазонова: осторожнее с ней.

– Инга! Найди тихое место и притормози на минуту. Это очень серьёзно. Надо подумать.

Она бросила удивлённый взгляд, но повиновалась. Машина свернула в проём между домами около площади Победы.

– Первое. Никакой это не несчастный случай. На баллоне висело самодельное радиоуправляемое взрывное устройство.

Она прижала пальцы к губам, ничего не сказав.

– Второе. Тебя допрашивали? Ты признала, что находилась около места происшествия в момент взрыва?

– Да… Какое это имеет значение?

– Может – и никакого. Я уголовное дело в руках не держал. Но не исключено – ты главная подозреваемая и находишься под наблюдением.

– Я?!

– Подумай сама. Сдетонировавшее устройство самодельное, стало быть, и передатчик самодельный, большой. Изготовлен в гараже около кладбища, напротив твоих окон. А ты в машине. Мотив? Милиция запросто его выдумает. Например, секретарша богатого шефа имеет на него виды, но мешает его жена, столь удачно погибшая…Ты же точно знала, где они и когда пойдут в гастроном.

Она взорвалась.

– Прекрати молоть эту мерзкую чушь! Лучше просто выйди из машины и не возвращайся.

– Это не мои домыслы, к сожалению, а типичный ментовской ход рассуждений. Когда не находят реального виновного, его назначают из попавших в поле зрения. Могу продолжить? Инга! Мне проще всего уйти, и расхлёбывай сама. Но… не могу объяснить почему… Не могу бросить тебя без помощи, когда ты в ней реально нуждаешься, – он вздохнул. – Пусть даже помощь исходит от меня, юриста. А мы все одним миром мазаны: менты, прокуратура, КГБ, суд. Да, мы – мерзкие. Но таков этот мир. И ты в нём оказалась в неподходящем месте в неподходящее время. Подумаем сообща, хорошо? Потом расстанемся.

У неё закончился первый всплеск возмущения.

– Хоть ты меня не подозреваешь?

– Естественно – нет. Ты умный и тонкий человек. Если тебя вынудить на крайние меры, действовать предпочтёшь коварно и ювелирно точно, а не дубиной.

– Сочла бы за комплимент, если бы не в такой ситуации.

– Давай так. Завтра воскресенье, а в понедельник я наведаюсь в прокуратуру, что можно – разнюхаю. Всё тебе расскажу. Второе. Если вызовут на допрос, будь предельно осторожна. Сомневаешься – не подписывай протокол. Спроси у своего Бекетова, он наверняка подгонит хорошего адвоката.

– Разумно…

– Наконец, самое сложное. Подумай, кто мог желать смерти Бекетова или его супруги? Какие-нибудь грузины?

– Что ты знаешь о грузинах?!

В её голосе прорезался такой лёд, что им можно было охлаждать коктейли.

– Только то, что джинсы, натянутые на мою попу, сделаны в Грузии. Для вас в торговле они не представляют собой ничего особенного. А для студентов они дороже чудодейственной иконы. В общаге на меня набежала толпа доморощенных экспертов. Объяснили, что у забугорной «Монтаны» лейба на заднем кармане другая – металлическая штампованная, а не кожаная.

– Ты в претензии?

– Не подкалывай. В общем, не сложно догадаться: грузинский товар – грузинский поставщик. Естественно, нелегальный, потому что партия товара легализуется и сбывается через комиссионку, якобы от граждан. Вот. А у грузин, горячих парней, конфликтные вопросы решаются просто. Сразу рэзать.

– Это тоже твой человек в прокуратуре рассказал?

– Нет. Всё и без него очевидно. У твоего Бекетова какие-то мощные подвязки в ОБХСС, наверняка – и в других конторах, коль развернулся на широкую ногу и ничего не боится. Но от грузинского ножа менты не прикроют. Или от взрывчатки.

Она немного оттаяла.

– С грузинами отношения прекрасные. Только Гиви меня достал уже. Сначала цветочки-конфетки, ай, дэвушка, вах какая горная козочка моих грёз…

– Козой обозвал?

– Представь. Такой из себя горный джигит, метр шестьдесят с кепкой, худющий, усатый, наглый. Он к Бекетову отправился: прикажи секретарше, э, чтоб пришла ко мне домой. Ему рядом с нами квартиру сняли. «Нэ обижу дэвушку». Шеф послал его на. Для него вопрос принципа: всё, что в «Верасе», то – его. Даже последняя продавщица в гастрономе, которую Бекетов и за ляжку не щипал.

– Ты давно у него работаешь?

– 31 января будет год, сразу увольняюсь. Он всех берёт на год. Из студенток четвёртого-пятого курса, чтобы перешли на заочный. Я институт иностранных языков заканчиваю. Условия в «Верасе» хорошие, предоставляет квартиру рядом с работой, служебную машину. Денег доплачивает. Позволяет одеться в той же комиссионке. Правда, требует, чтобы на работу являлась в виде валютной проститутки, спасибо, что без плакатика «трахни меня». Неудивительно, что грузин так возбудился. Но всё заканчивается. Получу хорошие подъёмные. Через год после увольнения – премия в тысячу рублей за то, что держала язык за зубами.