Альма. Неотразимая

– А ваш отец, мадемуазель! Глубочайшие соболезнования.

– Откуда вы знаете про отца, если не получали письма?

– Это второе письмо затерялось!

– Других писем я не писала.

– Я про то, где вы сообщали о своём приезде и просили задержать корабль для вашего крёстного.

Амелия сбита с толку.

– Снова он?

– Бог ты мой! Так вы не знали? – восклицает Крюкан, радуясь, что сейчас устроит ей сюрприз. – Он здесь! В главном доме. Прибыл сегодня с двумя слугами. А завтра уезжает. Он и не рассчитывал вас застать.

Амелия оборачивается на Авеля Простака, который смотрит на неё как вынырнувший из воды охотничий пёс. Может, ему и не померещились те лошади-призраки.

12 Пираты держат слово

Четверо мужчин приближаются к главному дому. Они окружают его, с ружьями наготове. Идут пригнувшись, чтобы не заметили из окон. Здание квадратное, каждая сторона – шагов двадцать пять. Крюкан заходит с южной веранды. Справа, вдалеке, он видит тень Авеля Простака. Его не слишком обнадёжило то, как юный кучер взял в руки ружьё – будто не знает, что с ним делать. Две другие стороны дома – за Томассеном и Гаспаром.

Амелия возникает за спиной Крюкана. Она с самого начала незаметно шла за ним.

– Возвращайтесь назад, – говорит он.

Амелия даже не трудится ему возражать.

– Не убейте их, – приказывает она.

Люк де Лерн… Когда Лазарь Гардель назвал это имя, ей показалось, будто оно вылетело из библиотеки отца, из легенд про Мэри Рид и Рэкхема. Что нужно этим трём пиратам, которые всюду опережают её, куда бы она ни направилась? Откуда такой страстный интерес к её делам? Ей начинает казаться, что они ищут ответ на тот же вопрос, что и она: куда исчезло всё состояние Бассаков? Великана она решила оставить лишь потому, что он был с ними. У него найдётся, что ей рассказать.

Вдобавок ей запомнился Жозеф Март: как он сидел перед ней в передней и смотрел прямо, хотя испанский лакей из него никудышный.

Кажется, будто главный дом ещё спит. Крюкан с командой теперь готовы войти. Слева от управляющего надзиратель Гаспар собирается влезть в ближнее к юго-западному углу окно. Комната, где спят самозванцы, с другой стороны, но, если они побегут сюда, он застанет их врасплох. Крюкан, миновав четыре ступени, поднялся на веранду. Он идёт вдоль стены, с ружьём наизготовку. Амелия не отстаёт. В темноте она впервые смотрит на свой будущий дом.

Первым дошёл Авель Простак. На весь фасад – он один. Дождь стихает. Он ждёт, прижавшись спиной к стене. Крюкан сказал, что те, кого они ищут, спят за этим окном. Ружьё в руках такое тяжёлое. Палец дрожит на спусковом крючке. Окно приоткрыто, оно затянуто светлой тканью, которая на острове часто заменяет стекло. Авель думает о том, что он сделает, если окажется лицом к лицу с Жозефом.

Вдруг на полотне возникает тень. Она растёт. Авель отшатывается.

– Это я! – кричат из-за окна.

Авель Простак падает на спину. Ружьё стреляет вверх.

– Бог ты мой! – орёт Крюкан. – Да он рехнулся! Я же сказал: «Это я»!

Оконные створки распахиваются. На управляющего сыплются мокрые щепки. Авель попал в дранку: тонкие пластинки из древесины тамаринда, которыми вместо черепицы покрыт дом.

Следом в пустой комнате возникают Гаспар с Томассеном. Они перерывают матрасы и простыни.

– Они ушли, – говорит Амелия.

* * *

На пол-льё ниже «Красных земель» три всадника мчатся в ночи вдоль реки Госселин.

Жозеф на одной лошади с Люком. И держит поводья другой. Альма скачет галопом далеко впереди.

– Она злится, – говорит Люк. – И я знаю в точности, что у неё на уме.

– Что у неё на уме? – спрашивает Жозеф.

Он задаётся этим вопросом каждую секунду, с той самой ночи, когда нашёл её среди припасов на борту судна, где она пряталась со своим луком.

Прежде чем рвануть вперёд, Альма лишь крикнула, что в ящиках, которые они заставили её обыскать, никакого сокровища нет. Всё было впустую!

– Она только что спасла нам жизнь, – говорит Люк, – а мы слишком долго вынуждаем её рисковать собственной. Вот что её так злит.

Это правда. Без неё их бы схватили. Они думали, что у них несколько дней форы перед Амелией Бассак. Это Альма забрала лошадей и подвела их к окну комнаты, где они спали. Она разбудила Люка с Жозефом в последнюю секунду.

– Из-за нас она только теряет время, – говорит Люк.

Жозеф смотрит на небо. Для него, напротив, каждый миг, проведённый где-то поблизости с ней, – не потеря, а находка. Он запрокидывает голову. Наконец-то свежий ветер. Они срезали по реке. От их галопа над головами туман из брызг.

– Малыш… – говорит Люк.

– Да.

– Можно дать тебе совет?

– Нет.

Люк улыбается. Он ответил бы так же.

– Не привязывайся к тем, кто слишком смотрит вдаль.

Жозеф делает вид, будто ничего не слышал. Скачущая впереди Альма больше не скрывает свою злость, но дело не в опасности и не в потраченном времени. И даже не в том, что сокровище Люка с Жозефом для неё такое же тяжёлое и холодное, как для рабов – кандалы на ногах. Её сокровище зовётся Ламом. И оно совсем не ранит, когда виснет на шее.

Альму терзает другое. Она знает, что давно могла бы уйти. Но выбрала остаться.